Другая сторона - стр. 2
Густав вздрогнул, хватаясь за лампу, но слабого света было недостаточно. «Кит, наверное», – подумал Густав, – «Или скат выпрыгнул из воды. Такое бывает». Он еще раз взглянул на часы – без четверти.
Всплеск раздался снова, громче и гораздо ближе. Густав отступил на пару шагов. Туманное море вздыбилось и обрушилось на скалы. Разбившись в лохмотья, волна отхлынула и перед Густавом предстал залив, залитый серебристым светом.
На темной глади воды луна отражалась так четко, что на мгновение Густав уверился, что мир перевернулся и настоящее отражение висит над головой; звезды – лишь огоньки глубоководных рыб. Залив сиял разноцветными огнями как рождественская елка. Перед Густавом словно развернули яркую картинку из астрономического календаря: белые и красные карлики, голубые гиганты и неведомые ему спектральные классы… Новые звезды не стояли на месте; вторя расширяющейся Вселенной, они разбегались друг от друга, складывались в новые созвездия и таинственные галактики.
Порыв холодного ветра швырнул в лицо горсть водяных капель. Густав встрепенулся, сообразив, что стоит раскрыв рот, с видом неподобающим ученому. Несколько голубых огоньков приближались к его ногам, покачиваясь на волнах. Густав зажмурился. Любому явлению найдется разумное объяснение – главное взглянуть под правильным углом…
Когда он снова открыл глаза, все встало на свои места. Не было опрокинувшегося неба и разбегающихся галактик, остался глубоководный светящийся кальмар рода «чудесная лампа». Пучеглазое создание тыкалось в ботинок, видимо решив попробовать его на вкус. Тысячи его головоногих сородичей заполнили залив, поднявшись из бездны на зов полной луны. Успевшая пошатнуться картина мира твердо встала на ноги. Густав отпихнул моллюска.
Над головой будто чиркнули фосфорным карандашом. Тонкий штрих метеора мелькнул и исчез, но спустя долю секунды небо вспыхнуло потоком падающих звезд, отсчитывая незагаданные желания.
Густав рванулся к телескопу, но ударился о треногу. Конструкция пошатнулась. Густав вцепился в нее и закружился в обнимку с телескопом. Ушибленный палец больно пульсировал. Кальмары, звезды, метеоры – все смешалось перед глазами. Небо полыхало, словно он угодил в сердце северного сияния.
В глазах потемнело. Густав, шатаясь, остановился, но в то же время продолжал вращаться подхваченный круговоротом природы. Он всем телом ощущал, как крутится вокруг оси Земля, как Солнечная система оборачивается через центр галактики, как обращается сама галактика… В висках пульсировала кровь, но каждый удар сердца вплетался в симфонию вечного движения. «Центр Мира. Я попал в Центр Мира» – мысль бессмысленная и пугающая мелькнула и исчезла. Густаву растворялся в этом круговороте, точно Гингема под осенними ливнями.