Другая школа 2. Образование – не система, а люди - стр. 7

При появлении Кирилла хохот детей в коридорах школы не сменяется отрепетированным виноватым видом, и с каждым встречным Медведев перекидывается несколькими фразами. «Когда я был методистом в «Учителе для России», мы работали с детьми, травмированными другими педагогами, – Кирилл открывает передо мной дверь в еще один кабинет, который у большинства из нас ассоциируется с наказанием. – Эти школьники начинали урок с фраз «Мы этого не поймем», «Нам уже это объясняли» и «Что вы от нас хотите?». У них не было других средств общения, с помощью которых они могли бы объяснить свою боль, страдания и сложности. Это все падало грузом на учителя. На моих глазах молодые ребята выходили работать учителями в сентябре, а уже в ноябре заболевали – кто гриппом, у кого обострялись хронические заболевания. Потому что дети всегда тебе очень быстро возвращают твое же состояние в самых разных вариантах, да еще и в стократном размере. К этому нужно быть готовым».

За время короткого перерыва между уроками я успеваю поговорить с учителями о том, как победить в себе «внутреннюю Марьиванну», которой им быть не хочется. «Матвей, ты когда-нибудь общался с преподавателем на «ты»?» – спрашивает проходящего мимо старшеклассника учитель математики Юрий Подкопаев. «Общался, и мне это очень не понравилось», – отвечает школьник. Я чувствую, как мои глаза округляются: разве не о таком преподавателе-друге мечтает большинство детей? Заметив мой невысказанный вопрос, Матвей объясняет: вместе с переходом на «ты» преподаватель дал ему надежду, что теперь отношения будут другими – ровно до следующего отчитывания за ошибки. Одним неформальным общением не добьешься доверия. Для этого понадобятся другие инструменты, многие из которых я увижу уже на следующем уроке.

Изучая расписание, я наткнусь на уроки литературы у старшеклассников, где они должны проходить «Войну и мир» сразу у двух разных преподавателей. В предвкушении того, как можно подать эпопею Толстого в век, когда текст больше одной страницы – уже лонгрид, я отправляюсь на урок к Сергею Волкову. Там я получу ответы сразу на два вопроса: «Почему им не интересна классика?» и «Почему они ничего не читают?».

Длинными штрихами преподаватель Сергей Волков делит школьную доску на три части. «У нас есть три сюжетные линии и шестьсот героев, – поясняет Волков. – «Война и мир» – это Большой адронный коллайдер. Огромное пространство, где сталкивается множество частиц и людей. И за кем-то автор следит с особенным интересом».