Другая дверь - стр. 9

Ни к той, ни к другой категории наше семейство явно не относилось.

Тогда зачем?

Возможно, что-то прояснит диалог, который можно было бы подслушать, если неотступно и внимательно следовать за главой семейства. В какой-то момент на одной из палуб парохода его поймал некий русский, который, услышав родную речь, а отец семейства только что обсудил с супругой планы и воспитательные программы для детей на ближайший день, решил, что раз русские, значит, свои, а раз свои – какие могут быть церемонии?

Он, видимо, ощущая себя опытным путешественником (трущобы Калькутты, притоны Шанхая, забегаловки Марселя) подошёл к нашему герою и, почти не поздоровавшись и уж точно не представившись, спросил:

– В Австралию или Индию изволите следовать?

– В Новую Зеландию… – вежливо, но с явным неудовольствием по поводу непрошенного вмешательства ответил отец семейства.

Визитёр посмотрел с недоумением. Он явно собирался продать свои знания (уверен, судя по человеческому типу персонажа, весьма поверхностные и недостаточные) тех далёких краев и навязаться богатым русским в качестве чичероне.

Но, похоже, так далеко его знания далеких стран не распространялись. Однако своих попыток он не оставил, а придумал новый вопрос или, как ему казалось, зашёл с другой стороны:

– А почему ж не в Австралию?

Отец семейства, вообще-то довольно мизантропически настроенный человек, вдруг перестал злиться на нудного кандидата в приживалы. Ему внезапно стало смешно и он, хотя только что собирался уйти, спросил:

– А почему в Австралию?

– Ну, там русских много… – удивлённо ответил новоявленный кандидат в гиды и попутчики.

– Вот поэтому… – слегка усмехнулся наш герой (а скрывать не будем, именно этому человеку и посвящена наша книга) и повернулся, чтобы уйти, и даже пару шагов сделал, когда в спину его догнал новый вопрос:

– Вы так не любите русских? – неприязненно, то ли от большой любви к соотечественникам, то ли от осознания, что добыча, медленно, но верно уплывает, спросил бывалый путешественник.

– Скорее, они меня… – ответил отец семейства, на этот раз ставя уже окончательную точку в разговоре…»

Тросточка в руках, ридер во внутреннем кармане куртки, на языке ругань, а в голове сумбур – в таком состоянии Прохоров после прочтения первой главы романа двинулся из гостиницы куда-нибудь подальше.

Но если тросточка (смотри третью главу нашего сочинения) и ридер понятны, то ругань, сумбур и направление движения нужно всё же объяснить. И сильные выражения, и хаос в голове были вызваны фактически одним предметом просто с разных сторон – только что прочитанной главой. Но если сумбур касался содержания её, то ругань – немецких, а так же всех прочих европейских гостиниц.