Другая Блу - стр. 20
Когда социальный работник ушла, я отправилась к себе и легла на кровать. Оглядела комнату, чистенькую и безликую, которую никогда не считала своей. Это был дом Шерил, а я просто жила с ней. На полке все еще лежала та змея, которую я вырезала тем днем, когда Джимми исчез. Я сохранила и те работы, которые он не успел продать или закончить, они тоже лежали в углу, собирая пыль, а инструменты – под кроватью. Все, что осталось от жизни Джимми Экохока, все, что осталось от моей собственной жизни… прежней жизни. Снаружи стемнело, а я все лежала, уставившись в потолок, прямо на бежевое пятно от воды, которое смутно напоминало неуклюжего слоненка. Я назвала это пятно Долорес и даже иногда разговаривала с ним. Пока я смотрела, Долорес начала расползаться и расти как одна из тех губок, что раздуваются, если их положить в воду. Через мгновение стало понятно, что это я плачу, и не Долорес, а меня уносит куда-то далеко. Далеко-далеко…
Что-то скользнуло по моей щеке и разбилось о предплечье, и я встряхнулась, непонимающе глядя вниз на свои руки, держащие лист, который Уилсон положил передо мной. Я нагнулась и схватила сумочку, тайком вытирая лицо. Открыла пудреницу, проверяя, не появилось ли предательских дорожек на щеках. Что вообще со мной происходит?! Плакать в классе истории? Я швырнула сумочку вниз и сжала в руке карандаш, собираясь поскорее покончить с заданием.
«Жила-была одна птичка, маленький черный дрозд. Его вытолкнули из гнезда, никому не нужного птенца. Лишнего. Птичку увидел Ястреб, подхватил и унес с собой. Он приютил ее в своем гнезде, научил летать. Но однажды Ястреб не вернулся домой, и маленькая птичка снова осталась одна-одинешенька. Она хотела улететь».
Я остановилась, вспоминая. В тот день, дождавшись, пока Шерил уйдет на работу, я зашла в ванную и включила воду. Сняла одежду и нырнула туда, отказываясь думать о том, как Шерил найдет меня, увидит меня без одежды. Мое тело уже начало меняться, превращаться в девичье, и мысли о том, что кто-то увидит меня, как сейчас, было почти достаточно, чтобы передумать. Я заставила себя представить не влажные стены с отваливающейся краской и грязным линолеумом на полу. И велела себе лететь, как ястреб, которого я увидела в день исчезновения Джимми. Он прилетел к нашей стоянке и уселся на ветке низкорослой сосны прямо над моей головой. Задержав дыхание, я наблюдала за ним, а он за мной, и я не смела шевельнуться. Джимми говорил мне, что ястребы – особые посланники. Мне было интересно, что же за сообщение он принес. Теперь я знала. Он тогда прилетел сообщить, что Джимми больше нет. Мои легкие горели, требуя воздуха, требуя поднять голову из-под воды, но я не обращала внимания на боль. Я собиралась улететь, как девушка со звезд из моей любимой сказки. Улететь высоко-высоко, в заоблачный мир, и танцевать с другими звездными жителями. Может, там я снова увижу Джимми.