Друг отца. Девочка авторитета - стр. 11
Сначала я выкинула топ, оставшись топлесс, затем спортивные штаны. Единственный клочок одежды это белые стринги, прикрывающие лишь мою промежность и больше ничего.
– Ты смущаешь охрану.
– Я привыкла ходить так в своей комнате. Это же моя комната? – да, мне стыдно и у меня горят щеки, когда представляю, что возможно весь штат охраны в данную минуту смотрит на меня.
Но подчиняться правилам Рэма я не собираюсь. Если все его люди такие покорные, то пусть отвернутся.
– Твоя… – говорит глухо. – Но …
– Я тебя не слышу-у-у! – кричу своей няньке, делая телевизор погромче.
– Луна! – рявкает он и приоткрывает дверь.
– Я тебе не разрешала войти, – хватаю подушку и кидаю прямо в амбала, когда он пытается заглянуть.
За дверью слышится какой-то рык и наступает тишина.
А я… чтобы наверняка добиться нужного эффекта, решаюсь еще на одну вспышку. Переворачиваюсь на спину и потягиваюсь.
Спустя пару минут долбежка в дверь возобновляется.
– Луна, открой дверь! – орет этот орангутанг.
– Ничего не слышу-у-у! – знаю, что веду себя как мерзкая, избалованная сучка, и папа не одобрил бы обнаженки. Он оберегал мою честь и считал ангелочком. Но на войне все средства хороши.
– Блядь! – снова приоткрывает он дверь.
Не дожидаясь, когда он войдет я запускаю стаканом в стену рядом с дверным проемом и стекло со звоном осыпается на пол.
– Сука! – кричит он.
А я продолжаю изображать невозмутимость.
– Луна, – наконец-то пробивается сквозь шум женский голос.
В приоткрытую дверь высовывается изящная рука удерживающая смартфон.
– С вами хочет поговорить Рэм Виленович, – говорит, судя по всему горничная.
– Передайте своему Виленовичу, что если хочет поговорить, то пусть приезжает лично. А если ему что-то не нравится, то это не мои проблемы. Я к нему в невесты не напрашивалась.
– Луна, поговори с ним пожалуйста, – заглядывает она осторожно из-за двери, понимая, что в нее я швыряться не стану.
– Нет. Свою позицию я озвучила.
– Иначе нам всем придется очень плохо, – жалобно говорит она и старается при этом не смотреть в мою сторону. Ее щеки пылают так, будто это не я голая, а она.
– Ну зачем ты давишь на жалость, – чувствую себя паршиво, представив, что подставлю тем самым весь персонал.
– Он нас уволит, – продолжает она проверять меня на совестливость.
– А почему это меня должно волновать? – мысленно проклинаю себя, понимая, что таким образом я себе друзей точно не найду в этом доме.
– Он говорил, что ты хорошая…
Теперь мне становится по-настоящему стыдно.
– Я была хорошей, когда папа был жив и меня насильно не заставляли выходить замуж за мужчину вдвое старше, – и снова на глазах выступают слезы.