Друг детства - стр. 10
– Мне стыдно за нас. Она только из института и ничего еще не умеет, а мы ничем ей не помогаем. У каждого из нас в жизни будет свой первый урок. Каково нам будет, если… вот так встретят?
Класс притих в некотором даже испуге – словно сама Инна Михайловна говорила с ними! На следующей литературе Лялька сразу подняла руку.
– Да, Бахрушина? – осторожно произнесла бедная учительница, не зная, чего еще ждать.
– Элеонора Павловна! Я от имени класса прошу у вас прощения. Мы вели себя как свиньи. Больше такого не будет. Я надеюсь.
– Хорошо…
– И… можно мне уйти домой? А то я… что-то…
– Конечно, иди!
Сашка рванулся было за Лялей, но она отрицательно покачала головой – не надо! В последнее время она часто уходила гулять одна или подолгу сидела наверху на дедушкином тулупе, просто глядя в окно, хотя из него был виден только краешек неба да часть сосновой кроны вдалеке.
Лялька ушла. Учительница и ребята молча смотрели друг на друга – никто не знал, что делать дальше. Потом Элеонора сказала:
– Я рада, что вы нашли в себе силы попросить прощения. Я тоже прошу прощения, что сразу не поговорила с вами! Я просто не знала, как сильно вы любили Инну Михайловну, да и при Ляле не хотелось… Я понимаю, вам тяжело, вы потеряли любимую учительницу – но подумайте, каково Ляле? И вы совсем ей не помогали таким своим поведением! Не бойтесь проявить к ней сочувствие и любовь! Не надо ничего особенного, просто относитесь как всегда. Она сама все поймет.
Кто-то из девочек всхлипнул. Элеонора Павловна покачала головой:
– Не надо плакать. Это жизнь. А вы уже почти взрослые. И… вот что! Давайте мы забудем сегодня про урок, и я просто почитаю вам стихи! Я думаю, Инна Михайловна это бы одобрила. Эти поэты не входят в программу, но… просто послушайте.
До конца урока она читала им Ахматову, Гумилева, Мандельштама, Цветаеву, Пастернака, немножко рассказывая о судьбах поэтов. Это был странный урок – Инна Михайловна предпочитала держаться школьной программы. Впервые они почувствовали, что поэзия – это не просто текст в книжке, который надо зазубрить и отбарабанить, а быть поэтом совсем не так просто – «строчки с кровью убивают – нахлынут горлом и убьют». Они не все понимали в этих стихах – самыми простыми показались Ахматова и Гумилев, и Сашка долго еще повторял привязавшиеся гумилевские строчки: