Друг-апрель - стр. 15
Чугун забулькал.
– Любовь – это прекрасное… чувство, – с трудом заметил дядя Гиляй. – Кто не любил, тот это… не жил, короче… и не дышал… помаленьку… Как сказал великий Петрарка… ты, как змея, в мой душ вползла украдкой…
– Короче, дело к ночи. – Чугун выбрался из покрышек. – Я что-то устал немного, давайте потанцуем…
Включил музыку.
Шансон. Самый растрэшовый. И принялся плясать. Извиваться то есть. Паскудно так, будто из Чугуна вытащили большую часть костей, одна дрянь осталась. И даже подвывал что-то там. Про любовь, какой она должна была быть в его понимании.
Мать механически хлопала в ладоши.
Дядя не вытерпел и с трудом возвысился над догорающим костром.
– Высвисте… Выключите это. – Он повелевающее указал на магнитолу. – Это невыносимо, право, как в бабочкарии…
– Те че, реальный музон не нравится? – насторожился Чугун.
– Ну что ты, Кеша, нравится… Так нравится, что это… Я просто к тому, что настоящие люди… это не слушают…
– А кто же это слушает?
Лицо у Чугуна приобрело капризное выражение.
– Ну, – поморщился дядя Гиляй, – шоферня всякая… Впрочем, если тебе так уж желается…
Чугун выключил музыку.
Аксёну хотелось спать. Но, судя по всему, намечалась драка, а Аксёну хотелось посмотреть, на что дядя Гиляй способен. Да и вообще, это было бы весело. А вдруг дядя Гиляй крут? Отправит Чугуна в больничку на пару месяцев, дышать станет полегче. Вот-вот она приедет, а тут Чугун…
Лучше без него.
– Тебе… Иннокентий… лучше вообще… воздержаться… – посоветовал дядя Гиляй.
Чугун хихикнул и деловито стал шарить по карманам и чего-то бурчать под нос.
Началось, понял Аксён, и на всякий случай отодвинулся подальше.
– Я тебя сейчас воздержу… – Чугун бычьи огляделся, поднял пустую бутылку, хлопнул ее о башку.
Впечатление хотел произвести, розочку сделать, не получилось, голова от пьянки распухла, стала мягкой, и бутылка не раскололась.
– Не, Чугун, в десантуру тебя не возьмут, – прокомментировал Аксён. – Такие с пиндосами не справятся! Гонишь ты про Гудермес!
Тюлька обидно засмеялся. Аксён оглянулся. Младший не удержался, заявился домой, сидел теперь в обнимку с покрышкой, наблюдал. Глаза сверкали.
– Заткнись, дристун! – Чугун разделал бутылку о мангал и принялся наступать на дядю.
– Гиляй, насмерть его только не надо… – зевнула мать и побрела к дому.
– Не волнуйся, дорогая, – заверил дядя Гиляй, – я его не сильно зарежу…
Аксён вдруг понял, что дядя не пьян. Совсем. Только что заикался, а теперь…
Чугун сделал выпад розочкой. Но вместо дяди Гиляя попал в тракторную покрышку и завяз в ней оружием.
– Сам дристун, – сказал негромко Тюлька.