Дрожь - стр. 30

– Не знаю. Наверно, немного переживал бы.

– Но когда мы убиваем лягушек для Глупышки, то не переживаем.

– Потому что это лягушки. Они маленькие. И глупые.

– Но если взять много, очень много лягушек, они будут такие же, как кот. А мы убили уже много, очень много лягушек. Все равно что кота.

– Но кот – это другое.

– То есть кота нельзя?

– Нет.

– А если б можно было?

– Но нельзя!

– А если б можно?

– Тогда что?

– Задушил бы бесплатно?

– Да зачем мне бесплатно душить кота?

– Чтобы почувствовать, как это.

– Но зачем?

– Может, это здорово?

– Ну и дурак ты!

С момента встречи в канаве Виктусь каждый день по дороге из школы спускался к темному, прохладному укрытию в кустах и оставлял у края вонючей трубы кусок хлеба со смальцем, спрятанный в ранце именно с этой целью. Через некоторое время шарообразный монстр стал к нему выходить. Поначалу он просто смотрел. Потом съедал на глазах у мальчика куски хлеба и наконец заговорил, причем так, будто его рот набит песком.

Он рассказывал, что когда-то был могущественным человеком.

– А как вас звали? Может, папа вас знал?

Чудовище лишь затрясло головой, а лохмотья заколыхались, источая смрад.

– Никому не говорить про я, не говорить! Тайна. Ты и я, тайна!

Виктусь кивал. Никогда прежде он не делил ни с кем тайн. Вернулся домой, переполняемый неведомым доселе чувством, которое так и распирало его изнутри. Это было приятное чувство. Он знал – они нет. Лишь раз он попытался рассказать о своем новом друге Казику, но тот и слушать не захотел. Виктусь не мог понять, как родители могут не знать про Лоскута. Он ведь знал.

На следующий день, вернувшись из школы, он в рамках эксперимента сказал маме, что один мальчик расплакался на уроке. Мама что-то пробормотала и улыбнулась, продолжая штопать штаны. Несколько дней спустя сообщил отцу, что учительница музыки потеряла очки. Дальше – больше. Он выдумывал все чаще, осторожно нащупывая границу, отделяющую неправду от лжи. Не обманывал только Лоскута, поскольку говорить с ним было почти как говорить с самим собой.

Однажды Лоскут показал ему пистолет. Он извлек его из складок одежды и продемонстрировал с улыбкой. У пистолета был тонкий ствол и спусковой крючок в форме полумесяца. Выше ряд цифр: 6795. На шероховатой рукояти блестел пот с руки Лоскута.

– Настоящий!? – Виктусь протянул руку и тут же ее отдернул.

Лоскут утвердительно кивнул.

– Ты когда-нибудь из него стрелял?

– Штрелял.

– А в кого-нибудь?

– В кого-нибудь.

– И попадал?

Снова кивок.

– И что? Как это?

– Тотунг ист… Шайсе. – Лоскут покачал головой и откашлялся. – Убивать – это сам чудесный, сам прекрасный вещь на свете. Это не можно описать.