Дрозды. Последний оплот - стр. 6
– Его больше нет в Воронеже. Васильев отбыл в Харьков в распоряжение полковника Вольского.
– Тебе стоит ныне поспешить домой. Уже вечером этой женщины не должно быть на квартире. Пусть уходит. А затем я вынужден буду санкционировать обыск. И там ничего и никого не должны найти. Ты меня понял?
– Да, господин полковник!
– Если заинтересуется местная контрразведка Шкуро, скажешь что принимал у себя проститутку…
***
Лабунский поспешил домой. Жил он совсем недалеко от канцелярии. В доме проживали несколько семей, которые владели здесь квартирами еще до революции, и офицеры, состоявшие при военном губернаторе Кальве.
Петр открыл двери и вошел в квартиру.
– Анна! – позвал он.
Она сразу вышла к нему.
– Что такое? Что случилось?
– Случилось! Собирайся немедленно!
– Собираться?
– Скоро сюда пожалует Управление Государственной стражи. С обыском!
– Что случилось?
– На меня написали донос! И в нем сказано, что я укрываю агента ЧК в своей квартире.
– Откуда тебе известно про донос? – спросила Анна.
– Полковник мне его показал. Затем сжег.
– И что?
– Донос наверняка продублировали не только в канцелярию градоначальника, но и в Управление Государственной стражи. Но даже это не так страшно. А если донос отправили в контрразведку корпуса Шкуро?
– Кто написал этот донос? Это известно?
– Да.
– И кто это?
– Капитан Рихман.
– Рихман?
– Старший адъютант градоначальника.
– И градоначальник показал тебе донос, написанный его старшим адъютантом?
– Он сделал больше. Он отпустил меня, дабы я смог тебя предупредить.
– Зачем?
– Густав Карлович Кальве мой друг. Он поверил мне, а не доносу. Но для разговоров времени мало, Анна. Тебе стоит уйти прямо сейчас.
– Хорошо. Но что будет с тобой?
– Пусть обыскивают квартиру.
– Но меня здесь видели, Петр. И я думаю, что утечка может быть и из нашего подполья.
– Анна, я скажу, что жил с проституткой. Так поступают многие наши офицеры. У Штерна неделю жила одна девица. И пусть Рихман доказывает, что это не так.
– Я собираюсь. Постараюсь сейчас выглядеть именно как проститутка. Пусть меня увидят больше твоих соседей.
Она стала одеваться.
– А что с баронессой? – спросил он.
– Я дала тебе слово, Петр.
– Ты прикажешь её отпустить?
– Как только все кончится в Воронеже.
– Что это значит?
– Петр! – сказала она. – К концу октября город снова будет в наших руках. В этом можешь не сомневаться. Сюда придут конники Хотиненко и привезут твою девицу с собой. Я прикажу отпустить её. Даже сопровождение дам, а то еще раз снова попадет не туда. Но, Петр…
– Что?
– Я не смогу спасать её вечно. Пусть убирается из России. Пусть катится в Константинополь. Затем в Париж! К черту на кулички! Здесь баронессе делать нечего.