Дрозды: Лейб-гвардии поручик - стр. 4
– А теперь?
– Ты изменилась.
– Признаюсь тебе, Пётр, что никак не могла рассчитывать на нашу встречу. А ведь я сразу узнала тебя. Сразу. Как только увидела. Наверное, от того, что когда-то мечтала о нашей встрече.
– Я тоже, Анна, на фронте думал о том, что мы встретимся.
– Не хитри! Ты и не вспоминал обо мне, Петр.
– Вспоминал. С чего мне хитрить сейчас? На вокзале я сразу узнал тебя.
– Потому и хотел сбежать? – усмехнулась Анна.
– Не ждал тебя увидеть в кожаной куртке и фуражке со звездой.
– Не думал, что я пойду служить революции?
– Ты дочь богатого торговца, Анна. У твоего отца было пять магазинов.
– Семь, – поправила его Анна. – Но это в прошлом. Мой отец эмигрировал вместе с мамой и моей младшей сестрой. А я присоединилась к народу.
– К народу?
– Только не нужно сейчас спорить о политике, Петр.
– Что будет со мной теперь?
– Я навела о тебе справки.
– Вот как? – удивился Петр. – Когда же ты успела?
– У нас служит твой сослуживец по северо-западному фронту. Поручик Дреев. Помнишь его?
–Как не помнить. Хотя друзьями мы с ним не были. Он, кажется, большевик.
– Ныне он командир эскадрона в армии Донской Республики. Говорит, что ты хороший офицер. А нам сейчас нужны командиры. Я могу получить разрешение для тебя.
– Разрешение?
– На службу в Красной армии.
– Но я не хочу больше служить, Анна.
– Ты прибыл сюда, дабы присоединиться к белым?
– Нет. Я не имею намерения вступать в Белую армию, как и в Красную армию.
– Тогда зачем ты здесь?
– Пробираюсь на Юг с намерением покинуть Россию навсегда.
– Вот как? Ты выбрал странный маршрут, Петр.
–Не я выбирал. Так сложились обстоятельства, Анна.
– Вот именно, – сказала она. – Ты сказал верно. Обстоятельства. И они диктуют тебе свою волю. Присоединяйся к Красной армии Донской Республики и останешься жив. Иначе расстрел.
– Но по какому закону? Расстрел за что?
– Декрет от 5 апреля 1918 года, Пётр. Декрет ДСР (Донской Советской Республики) о «Красном терроре» в котором сказано «что подлежат расстрелу все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам». Сейчас идет суровая гражданская война, Петр. И я даю тебе шанс, учитывая наше с тобой старое знакомство.
– А иного пути…
– Нет. Местный комиссар по борьбе с контрреволюцией Шамов таких как ты не отпускает.
– Таких как я?
– Ты дворянин. А он ненавидит дворян. Офицера из низов он еще может помиловать. Но вот дворянина никогда.
– Я сын гимназического учителя. Я не князь Голицын.
– Но дворянского сословия.
– Анна, мой дед выслужил дворянство на Крымской войне. Отец был учителем.
– Но ты дворянин! Шамов не станет разбираться в родословной. Он и меня ненавидит. Я, по его мнению, представительница чуждого класса. Капиталистов он также не любит, хоть и меньше чем дворян. Уже не знаю, чем они ему так насолили. Но я прислана сюда из Москвы. До меня он не дотянется. Руки коротки. А вот до тебя легко.