Дровосек - стр. 13
Индивидуалист я или нет, не очень важно. Сейчас в нашей системе подавляется любая личность. И слабая, и сильная. Меня это мало волнует, потому что я могу жить собственной жизнью, независимо от нравов окружения. Ведь свобода личности важна для тех, кто ищет самовыражения, а им этого не позволяют. Мне не общественное признание нужно, а совсем другое. Я не хочу повторить судьбу своего отца, который после двадцати пяти лет работы в органах уходит на крохотную пенсию младшим лейтенантом. Может быть, он не был талантлив. Но он был честен, и это не стало плюсом его биографии. Как раз потому, что он, старый питерец, с чувством человеческого достоинства и скромностью, всегда затирался выскочками. К сожалению, такая же планида ждет и меня, но я не хочу с этим мириться. Поэтому я готов принять вашу помощь для того, чтобы вырасти до руководителя и навести должный порядок хотя бы в своей службе. Забудьте о секретной информации, о тайниковых операциях и денежных вознаграждениях. Я буду встречаться с Вами для обсуждения только тех вопросов, какие сам посчитаю нужным обозначить. Полагаю, они не будут бесполезны. При этом не вздумайте давать мне на связь тех ослов, которые приходили ко мне в общежитие. Я буду общаться только с людьми вашего уровня. Кстати, очень важный момент. Если я пойму, что вы поставили меня на учет в ЦРУ как агента или источник любого другого рода, а значит, об этом будет узнавать все больше и больше людей, я прерву отношения. Я требую, чтобы о нашей связи знали не более двух-трех человек. Примите это всерьез.
Теперь о бизнесе, который мы сможем сделать вместе. Через полгода моя командировка заканчивается. Если я привезу из нее интересный, оперативно перспективный контакт, этого будет достаточно. Обязательное условие: у него должны быть разведывательные возможности. Доступ к секретам. Как это лучше обстряпать, думайте сами. Давайте встретимся через месяц, и Вы назовете мне имя этого человека. Больше ничего не надо, остальное я сделаю сам. Потом я уеду в Москву и вскоре вернусь сюда уже в долгосрочную командировку. Вот тогда мы поговорим более обстоятельно. Что Вы на это скажете?
– Мне нравится ваша манера, Олег. Считайте, что кандидат в агенты из числа американцев у вас уже есть. Теперь я верю, что у нас действительно получится бизнес.
– Этот сучонок очень зубастый. Такой кусачий, каких мало. Тебе с ним не справиться, Зден, – сказал Кейбл, выключая запись беседы с Голубиным. – Не могу сказать, что я его завербовал. Психологическая подготовка у него прекрасная. Порой кажется, что он меня, старика, переигрывает. Мыслит четко, не теряется, любит вспрыски адреналина в кровь. Молодец. Но жизненного опыта у него мало. Сосунок еще. Искренне верит, что сможет на равных вести партнерство с нами. Просто не знает, что если будет нужно, мы его придавим как червяка. И уж куда ему будет трепыхаться, когда его встречи со мной документируются со всех сторон. Но это крайний случай. Думаю, все пойдет более плавным путем. Ведь постепенно образуются родственные чувства, и начинается плотное общение, в котором выливается все: и личные дела, и секретная информация, да и денежки начинают казаться не такими отвратительными, как поначалу. Так что дело сдвинулось с мертвой точки, и не будем его подталкивать. Пусть идет естественным ходом. Надо позаботиться о появлении у Голубина агентурной разработки. Думаю, лучше всего подыскать для него парня из военно-промышленного комплекса. Какого-нибудь инженера, имеющего доступ к военным технологиям. Договориться о том, что он будет на связи у Голубина много лет, продумать концепцию работы и, главное, передачи секретных сведений. Так, чтобы на самом деле не причинить ущерба нашим интересам. Через месяц я с Голубиным встречаюсь. Будь добр, подготовь вариант к этому времени. Кстати, какой псевдоним ему присвоим? Кого он тебе напоминает?