Древний Рим. Имена удовольствий - стр. 40
«Так-так… значит, мадам Котта не собирается начинать охоту на Гая Мария… уже хорошо… хотя, мне-то какая разница».
Наш променад закончился самым приятным образом – в атриуме появился блистательный Консул Каррон, вокруг раздались приветственные возгласы, победители всегда на вершине славы. Оказывается, Гай Марий находится тут уже полчаса и в саду был занят беседой с каким-то видным сенатором.
Пока Оливия спешила навстречу гостям, я возлегла на ложе рядом с Клодием и успокаивающе погладила его по руке.
– Надеюсь, твоя поэма в честь хозяйки готова и по прелести не уступает оригиналу?
Я небрежно кивнула в сторону крутобедрой матроны. Клодий стыдливо опустил томные очи. Нет, он какой-то совершенно неправильный римлянин! Откуда такая скромность и робость? Со своего Мапроника бы пример взял, что ли…
– По своей красоте божественная Оливия может сравнится лишь со статуей Венеры Критской, особенно если представить ее без одежды… ах… Мой ничтожный язык не в состоянии передать всего порочного очарования этой женщины. Мое сердце уже ранено ее насмешливым взглядом.
"Бедняга – эстет… после своих дешевых борделей, как же он истосковался по такой красотище… вот с такой бы женщиной ему провести ночь… но, увы, только солнце светит для всех без исключения".
А вслух я поспешила поддержать друга:
– Жаль, что у тебя такой неповоротливый язык, поэт. Кажется, эта дама любит получать от мужчин самые изысканные ласки. Немудрено… в ее распоряжении сотни рабов и еще всякие там прокачанные гладиаторы. Они же в Риме секс-символами считаются. Я об этом читала… Некая знатная матрона забыла честь и семью, опозорила мужа, сбежав с парнем, который стал победителем несколько сезонов подряд. И ладно бы еще был при этом красавцем! Текст гласит, что воин весь покрыт шрамами, имел свернутый набок нос и огромную мозоль от шлема на переносице. Вот уж воистину, чудны порой женские пристрастия.
«Ух, ты! Как вычурно я заговорила… Еще парочку недель в Риме и сама начну поэмы слагать не хуже Овидия".
Мои раздумья прервал громкий радостный возглас над самым ухом:
– О, не обманывают ли меня глаза! Клодий! Ты ли это или всего лишь твоя тень, что явилась к нам из долины забвения? Я полагал, ты покинул вечный город…
– Твои глаза не лгут тебе, Петроний! Это я…
– А что за ясноокая нимфа рядом с тобой? Одета как мальчишка, она будет выступать? Покажет нам фокусы или сценку из греческой комедии?
Честное слово, мне сейчас захотелось выругаться и как можно цветистей. Я же не виновата, что у меня нет подходящей одежды для их сборища. На мне надета вполне оригинальная рубашенция из тонкой шерсти, стянутая шнурочком на моей талии, этак скромненько и почти даже беленько-невинно.