Древний Рим. Имена удовольствий - стр. 29
Мапроник поплелся отворять. Надо же ему было хоть как-то отрабатывать свои черствые лепешки, оливки и слабенькое винцо по выходным. А мы с Клодием заняли оборонительную позицию, и, честно признаться, у меня был гораздо более воинственный настрой, нежели у моего тщедушного покровителя.
Пусть только попробуют Клодия обидеть, я им покажу Конвенцию о правах человека… да просто громко и четко выскажу свое мнение по поводу всего римского права и долговых обязательств.
– Лишь бы не отобрали дом моих предков. Это все, что у меня осталось, – с тоской прошептал поэт, бледнея прямо на глазах.
Тогда я шепотом предложила, в самом крайнем случае отдать им старого Мапроника. Ну, с Элиавом мне все-таки жалко было бы расставаться, с кем же я тогда по Риму буду гулять, кто мне будет воду подогревать для мытья и оказывать прочие мелкие услуги?
Можно, конечно, все это самой проделывать, но если рядом крутится такой симпатичный и преданный юноша, краснеет и смущается при каждой твоей улыбке… сбивается с ног, выполняя каждую твою просьбу. Жаль парня в чужие руки отдавать. Там с ним могут и не лояльно обращаться и не совсем по назначению использовать, слышала я всякие нехорошие сплетни на рынке.
Но никого отдавать не пришлось, поскольку к нам пожаловал не плешивый скряга Кремуций Корд, а самый, что ни на есть достойный мужчина с аккуратной солдатской стрижкой – Гай Марий Каррон, наш замечательный сосед.
Он первым прошел в ворота, а за ним последовал все тот же чернокожий амбал, видимо, личный телохранитель, а уж за нубийцем выдвигался, немного пригнувшись, невысокий плотный дядечка средних лет. На плечах он нес объемную корзину, из которой торчал пук зеленых ветвей и горлышки амфор. Интересно, интересно… Клодий отчего-то тяжко вздохнул и поднялся навстречу соседу:
– Я приветствую тебя в своих скромных пенатах, славный консул! Да продлят Боги твои дни и приумножат твои победы во славу Великой Римской Империи.
Мужчины разом воздели руки к небесам и тут же поклонились друг другу. А мне-то что делать? Тоже пойти поклониться… Гм, надо было мне заранее для такого мероприятия выспросить у поэта все тонкости местного этикета, теперь бы очень пригодилось.
На всякий случай я тоже поднялась и сделала вежливое лицо, хотя, признаться, отчего-то губы сами собой разъезжались в открытую улыбку. Гай Марий был все такой же суровый и хмурый, а мне хотелось его чуточку… ну, раскрепостить, что ли, он казался немного зажатым, напряженным… неужели никогда не смеется, прямо, мужчина – кремень.
И вот этот самый «кремень» сейчас смотрит прямо на меня и кажется, собирается, подходить ближе. Надо что-то умное сказать…