Древние тюрки - стр. 38
Одной из наиболее острых внутриполитических проблем, стоявших перед Мугань-ханом, была проблема предотвращения отложения окраин. Покоренное племя хранило верность лишь тогда, когда панцирная конница с волчьими головами на знаменах была поблизости. Только наместник, обладавший достаточной военной силой, мог предотвратить возмущение и отложение. Но что могло заставить самого наместника сохранить верность хану, если в руках первого оказывались и власть и войско, а от ханской ставки его отделяли огромные расстояния? Правда, можно было назначить наместником родственника, но это не спасало положения, так как войны между родственниками никогда редкостью не были. Тогда была принята удельно-лествичная система. Идея ее была проста: раз добрые чувства и личные качества наместника не могли служить гарантией верности, надо было создать заинтересованность, которая бы привязывала его к центральной власти. Удельно-лествичная система устанавливала очередность наследования престола. Согласно закону Мугань-хана наследовал не сын отцу, а младший брат старшему и старший племянник младшему дяде. В ожидании престола принцы крови получали в управление уделы.
В 568 г. тюркютская держава делилась на четыре удела, а в 576 г.– уже на восемь. Вряд ли правильно считать эти уделы подобием феодов Западной Европы. Скорее, здесь было разделение военных сил с подчинением военачальнику более или менее определенного района. Верховного хана Менандр называет Арсила [112, с. 374, 418]. Легко догадаться, что это искажение тюркского имени Арслан, что значит «лев». Так как мы знаем, что Мугань-хан умер в 572 г. и на престол согласно новому закону вступил его брат Тобо-хан[50], то можно предположить, что Арслан – это собственное («звериное») имя Тобо-хана.
Тобо-хан выделил в 572 г. уделы: на востоке для своего племянника Шету и на западе для брата, который вскоре умер, оставив удел своему сыну, носившему титул Бури-хан[51]. Сын Мугань-хана, Торэмен[52] имел ставку на севере[53], может быть в земле кыргызов и чиков. Дети только что умершего Истеми также имели уделы: Кара-Чурин[54] – в Семиречье и Турксанф – на нижней Волге и Урале[55]. Ставка великого хана находилась около Алтая в исконных тюркютских землях, а два остальных удела, по-видимому, принадлежали его сыновьям: Амраку[56] и Тегин-шаду[57].
При этой весьма сложной и запутанной системе уделов закон о лествичном престолонаследии на первых порах сыграл весьма положительную роль. Дважды было предотвращено вступление на престол несовершеннолетнего царевича, которое могло бы поставить державу в критическое положение. Власть все время оставалась в руках опытных людей. Удельные князья в надежде рано или поздно получить верховную власть не затевали смут и распрей, и держава расширялась по всем направлениям. Прототипом для системы уделов был, очевидно, порядок престолонаследия у южных хуннов II в. [63, с. 213–214], с потомками которых в V в. общались предки князей Ангина, но смысл и применение его иные. Источники не дают нам сведений о наличии «большой семьи» в VI в. и определенно говорят, что этот порядок был для тюркютов новым. Как бы то ни было, результаты его не замедлили сказаться на истории тюркского каганата как в положительном, так и в отрицательном смысле.