Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники - стр. 61
Она и действительно поселилась навсегда в Вифлееме, посетив прежде славных отшельников египетских. С ней осталась также навсегда и дочь ее Евстохия. У яслей Божественного Младенца мать и дочь обрели то, что искали: возможность в уединении служить и благоугождать Господу, коего они возлюбили всем сердцем, внутренний мир, сердечную радость и духовный восторг от мысли, что пребывают и служат Господу там, где Он благоволил родиться и возлечь в яслях. Павла заключилась в убогую и тесную келью, в которой провела оставшиеся годы жизни в подвигах поста, молитвы, богомыслия, помыслами ума, чувствами сердца возносясь непрестанно к Воплотившемуся нас ради. Слух о необыкновенной вифлеемской подвижнице, подвижнице из самого Рима, высокого сана, привел в движение мир палестинских и других подвижниц, и вот благочестивые жены и девы стали являться к Павле и просили ее принять их к себе, чтобы вместе с нею проходить тесный путь креста Христова. Никому она не отказывала; таким образом собралась около нее община жен и дев-подвижниц. Это обстоятельство, а также советы блаженного Иеронима, также поселившегося в Вифлееме близ вертепа и яслей, расположили Павлу основать иноческую обитель. В 388 году явилась в Вифлееме обширная женская киновия, получившая прекрасное устройство. Блаженная основательница сама стала управлять своею обителью, следуя наставлениям и руководству Иеронима. Кроме того, движимая чувством христианской любви, Павла устроила на пути из Вифлеема в Иерусалим обширный странноприимный дом, а при пещере, где родился Спаситель, основала мужской монастырь по желанию и совету Иеронима, который и принял его под свое управление.
Вифлеем. Общий вид
В обители своей блаженная Павла представляла для сестер подвижниц живой пример иноческих подвигов и добродетелей. «Когда она была окружена сонмом дев, – говорит Иероним, – то казалась последнею между ними и по одежде, и по голосу, и по приемам и поступи. Она спала на голой земле даже в лихорадке, мало вкушала пищи, и притом самой простой, а питалась более слезами. Исключая праздничные дни, она почти вовсе не подбавляла в пищу масла. Когда просили ее поберечь свое слабое здоровье, она отвечала: “Мне надобно обезобразить лицо свое, которое столько раз выставляла я напоказ, натирая красками в оскорбление воли Божией; справедливость требует истязать тело, которое слишком много вкушало сладостей, надобно мне плакать много после безумных и преступных веселостей; я должна заменить власяницею роскошные одежды, которые льстили суетности и неге; довольно я старалась нравиться свету, хочу употребить все, чтобы сколько-нибудь быть угодной Богу”».