Древнейший - стр. 24

– Твое лицо как открытая книга, глупец! – произнес маг. – Так, значит, это правда.

– Да, госпожа Гвидра спит с абелийцем, – признался Дантанна.

– И ты допустил такое!

Монах не мог согласиться с обвинением.

– Именно. Их отношения развивались на твоих глазах, и ты их не пресек.

– У любви свои законы, старец. Разумеется, я пытался повлиять на Гвидру, но сердцу не прикажешь, и…

– Ты мог убить этого абелийца.

От таких слов у Дантанны перехватило дыхание.

– Неужели ты не понимал важности происходящего?

– Конечно, понимал, учитель.

– Тогда почему же ты до сих пор не сделал того, что велит долг? Почему порочная связь длится столько месяцев? И почему этот нечестивец все еще топчет землю?

– Ты предлагаешь мне убить человека?

– Разве ты не был обучен волшебному искусству отравления? Или думаешь, что тебя учили этому просто так, ради твоего удовольствия? – допытывался Бедден.

Монах беспомощно качал головой, подбородок его трясся.

– Неужто ты не в состоянии покончить с одним-единственным юнцом в рясе?

– Я не убийца, – прошептал Дантанна.

– Убийца! Ха! – фыркнул старец Бедден и, подойдя к краю ледника, посмотрел вниз, на туманную поверхность озера, от которой его отделяла тысяча с лишним футов. – Каким скверным словом ты называешь благородное деяние. Сколько жизней мог бы спасти жрец Дантанна, если бы собрался с духом и выполнил свой долг! Да понимаешь ли ты, болван, что, не соблазни абелийский еретик леди Гвидру, кровопролития можно было бы если не избежать вовсе, то уж точно уменьшить количество жертв?

– Мы могли и не развязывать войну, – отважился возразить Дантанна.

– Неужели? – гневно отозвался старец, оборачиваясь. – И преподнести на блюдечке абелийским отщепенцам души тысяч вангардцев?

– Мы не должны решать за них…

– Замолчи! – оборвал его старец Бедден и устремил взор на юг. – Ты провалил задание, от которого зависело столько жизней, упустил единственный шанс обойтись без многолетних распрей и убийств. Страдания, смерть, реки крови – все это на твоей совести, потому что тебе не хватило мужества нанести всего один удар.

– Ты не можешь говорить это всерьез, – выдавил Дантанна.

– Впрочем, мне следует поблагодарить тебя, – неумолимо продолжал Бедден, будто не слыша. – Древнейшие пожелали увидеть в моем вещем колодце сцены битвы в Пеллинорской часовне. Крики, плач – это было великолепно, право слово.

– Как ты можешь так говорить? – превозмогая страх, чуть слышно проговорил Дантанна.

– Мужчины, плачущие как младенцы! Женщины, осознавшие свою ересь и рыдающие в предчувствии, что поплатятся за грехи собственными детьми! Что может быть прекраснее торжества справедливости! – со смешком воскликнул старец Бедден. – А знаешь, каков самый главный трофей Пеллинора? – спросил он, резко обернувшись и дико глядя на онемевшего монаха. – Пленники! Сотни пленников, связанных друг с другом, в это самое время вереницей направляются сюда.