Драмы больше нет - стр. 18
Моя комната, если я могу назвать её своей, Елена всегда подчеркивала, что это комната для гостей, располагалась на втором этаже. Немного в стороне от других, что меня даже радовало. Небольшая, но светлая, два окна выходили в сад, здесь всегда было тихо. Удобная кровать, встроенный шкаф, комод с зеркалом, и телевизор на стене. Всё досконально обезличено, на самом деле комната для гостей, а не обустроенная для какого-то определенного члена семьи. Я не спорила, личных вещей в шкафу никогда не оставляла. Что привезла, то с собой всегда и увозила.
К сегодняшнему моему приезду поменяли круглый ковер у подножия кровати. Бежевый исчез, появился мятный с цветами. Красивый, кстати. Я скинула с ног туфли и походила по пушистому ворсу. Потом присела на край постели, вздохнула, окинула взглядом знакомые стены. Никакой радости от присутствия здесь не испытывала. И опять же возникал вопрос: зачем я приехала?
– Настя, дорогая, ты, наконец-то, здесь!
Бабушка вернулась домой после обеда. Её везде сопровождал секретарь, совсем молодая девушка неимоверно скромной и невнятной внешности, помню, когда девушка появилась, бабушка рассказывала мне, что нашла Олесю в каком-то подмосковном музее. Должность музейного работника, этой серой мышке очень подходила. И, кажется, девушка считала серьёзным везением, что Зоя Аркадьевна Кауто её заметила и приблизила к себе. С тех самых пор скромная музейщица в очках тенью следовала за своей начальницей, исполняя роль секретаря. Но на самом деле, следила за тем, чтобы с бабушкой ничего не случилось, как только та покидала дом. Олеся неотступно следовала за ней, поддерживала под локоть, приносила воду и чай, напоминала о времени приема лекарств, планировала график встреч Зои Аркадьевны, а затем всё обстоятельно конспектировала. Понятия не имею, кому нужны её дотошные записи. Наверное, после пыльной, тягучей, казавшейся бессмысленной и бесконечной деятельности в провинциальном музее, перемены казались Олесе фантастическими. Хотя, своими мыслями девушка никогда не делилась. Появлялась и исчезала всегда молча и незаметно. Только на моего отца и сестру глаза удивленно таращила, это я замечала, будто даже за полгода своей работы в этом доме, не сумела привыкнуть к тому, что они живые люди, и, по факту, её работодатели.
Я поторопилась спуститься по лестнице, бабушке улыбнулась, причем совершенно искренне. Подошла, позволила себя обнять и расцеловать в обе щеки. Это был обязательный ритуал. Потом я отстранилась и на бабушку посмотрела. Зоя выглядела, как всегда молодцом и очень элегантно, не смотря на свой возраст. Точнее, на свой возраст она совсем не выглядела. Только домочадцы знали, что в последний год Зоя Аркадьевна стала быстрее уставать, чаще оставаться в постели из-за головной боли или скачков давления, а ещё жаловаться на ухудшившуюся память. По крайней мере, она сама говорила, что память стала её подводить. Всем остальным казалось, что она помнит каждую мелочь за свою долгую жизнь. Особенно то, что её когда-либо расстроило или разочаровало.