Драматический взгляд. Пьесы - стр. 28

Голда: Совсем не так, я бы сказала.

Стенографистка: Как случилось так, что высший офицер докладывает не то что есть, а то что его боссу хотелось бы услышать? Как случилось, что министры не всегда заботятся о стране, но иногда, совсем иногда, о своем кресле. Как случилось, что подхалимы вытесняют профессионалов?

Голда: Прогнило что-то в Датском Королевстве.

Стенографистка: Прогнило и воняет. Но ведь так было всегда, верно? Политика – это то еще болото. Что же изменилось?

Голда: Просто дерьма стало больше, многовато его стало. Может больны не отдельные люди? Может быть больна система?

Стенографистка: Уважаемая госпожа Премьер! Да не разочаровались ли вы ненароком в социалистических идеалах?

Голда молчит.

Стенографистка: Так вот оно что! И что теперь?

Голда: Я же ничего не сказала.

Стенографистка: Ваше молчание достаточно красноречиво.

Голда: Не знаю, может быть, все зависит от народа? Одним подходит социализм, а другим – нет. И то, что работает в Швеции, оборачивается фарсом в Советском Союзе. Вот на Дальнем Востоке, посмотри, что капитализм, что социализм, а ковырни поглубже – увидишь один и тот-же феодальный уклад. И ведь живут и довольны. Может быть нам, евреям, тесно в прокрустовом ложе социализма. А теперь эта теснота обошлась стране в тысячи жизней.

Стенографистка: Вы чувствуете свою вину?

Голда: А ты как думаешь? Это жжет, это свербит, это невыносимая боль, которая разрывает тебя на части, как раковая опухоль.

Стенографистка: Не надо!

Голда: Надо! Надо все время об этом думать! Надо не спать и думать, думать, что ты сделала не так, не додумала, где ошиблась! Каким подлецом надо быть, чтобы не чувствовать эту боль. И Моше так чувствует и Дадо тоже. Но они мужчины и им легче.

Стенографистка: Не легче! Просто они лучше умеют скрывать свои чувства.

Голда: Может быть. Может быть.

Стенографистка: Что же произошло?

Голда: Не знаю. Может быть, власть развращает? Даже не развращает, а туманит разум. Ты уверена, что поступаешь так, как надо стране, народу…

Стенографистка: А поступаешь так, как надо тебе.

Голда: Молчи! Не смей!

Обе молчат

Голда: Хорошо Старику, тот нашел силы уйти вовремя. Но ведь я же хотела как лучше! Как лучше! Я отказалась от всего личного! Я забросила детей! Я забыла, что я мать, бабушка. Я отдала себя стране целиком, а теперь она больше не нуждается во мне. Теперь я всего лишь помеха, всего лишь старуха, пославшая детей не смерть!

Садится и сидит закрыв лицо руками.

Стенографистка: Не надо так терзать себя, не надо. Вы выстояли, справились!

Голда: Это они выстояли, наши дети!.