Драма с собачкой - стр. 1

Это весеннее утро было уж совсем каким-то безрадостным. Ни тебе солнечных, восторженных лучей, ни тебе зеленых листиков – кругом только дырявые, почерневшие сугробы, пасмурное небо да загаженные газоны. Прохожим и вовсе было бы уныло, если бы не веселая тетка, которая неслась, не разбирая дороги, попадая носатыми сапогами прямохонько в лужи, отчего капли грязи вычурными узорами оседали на ее сером пальто. И не только на ее…

– Женщина, а нельзя ли поаккуратнее? Чего вы носитесь? – не выдержал какой-то хмурый мужчина, когда тетка уже в который раз пронеслась мимо него, оросив брызгами весенней лужи. – Я уже из-за вас… как пехотинец после марш-броска! Все настроение псу под хвост!

– Боже мой! Больно нужно собаке ваше настроение! – на секундочку остановилась тетка и добавила: – И вообще – не приставайте к женщине, когда она торопится!

Елена Сергеевна Сизова… а эту тетку именно так и звали, действительно торопилась. Сегодня ей на работу позвонила дочь Лера и сообщила, что встретила на улице тетю Тамару и та, страшно сказать, уверена, что у нее случится инфаркт по причине беспробудного горя, ну и… хочет видеть Елену, чтобы попрощаться. А поскольку Тамара была давнишняя подруга Елены, то та сейчас к ней неслась, чтобы поспеть раньше инфаркта.

Три года назад от Тамары ушел муж Гошка, и с тех пор подруга страдала. Она не только переоделась в черные одежды, но и перестала выщипывать брови! В общем, страдала Тамара безутешно, безудержно и старательно. Хотя это и не мешало ей встречаться с мужчинами. Но так это ж… это ж от безысходности.

Раньше Елена забегала к Тамаре часто, а в последнее время что-то закрутилась, около месяца не получалось навестить подругу, и вот результат – та уже оповестила Леру, что ждет, что с ней случится инфаркт. Эх, внимательнее надо быть к друзьям, нельзя бросать человека в беде…

– Томочка! – сразу же с порога затараторила Елена, как, впрочем, всегда и делала. – Ты, главное, не переживай! Вот, если по-честному, то… ну, твой Гошка, он и вовсе… Ну он же всю жизнь у тебя на шее висел! Ни на одной работе больше суток не задерживался. Чего по нему переживать? Внешность – типичный боров, мясо-сальной, степной-рябой породы! Ну что ты хочешь? Он же даже… Тома, послушай меня, ты же сама говорила, что он у тебя и в постели исключительно как надувной матрас! Ну? Да если хочешь знать, мне вот лично твой последний мужичок, ну, который у тебя в последний раз ночевал, показался куда приятнее. И предпоследний тоже. Ты же…

Подруга как-то странно слушала пылкую речь Елены, даже не догадываясь пригласить ее в комнату.

– Чегой-то я про матрас плохо расслышал, – вышел вдруг в прихожую сам Гошка, вытирая рот майкой. – И про каких-то там мужиков? Том, чегой-то тут Ленка про каких-то мужиков намекает, ты не прокомментируешь?

Томка даже смотреть на Гошку боялась.

– Да чего ей… у самой мужика сто лет не было, вот и… сходит с ума понемногу… Больное воображение у нее, я-то тут при чем?

Елена нервно сглотнула, облизала вмиг пересохшие губы и закивала словно дрессированный тюлень:

– Ну да… Ну да… давно не было, вот и схожу с ума… А чего мне, захотела – сошла, не захотела… Ты, Гоша, главное на меня внимания не обращай… С головой у меня чего-то, ага…

– Нет уж, ты объясни, – упирался Гошка. – Чтой-то за мужики тут тобой упоминались? Вот я дико интересуюсь, чтой-то за мужики были? Я то есть как надувной матрас получаюсь, а тут…

– Гоша, да брось ты, – кинулась успокаивать мужа Томка. – Ну что ты ее слушаешь? Иди, я тебе там еще стопочку налью, у меня для тебя коньячка немножко осталось.

С большим трудом Томке удалось выдворить Гошку из прихожей, и она тут же накинулась на Елену:

– Лен, ты чего, рехнулась совсем, что ли? Мы с Гошкой уже месяц назад сошлись, а ты каких-то мужиков приплела! Ты специально, что ли?

– Сошлись? А я-то откуда знала! Ты ж сама позвонила сегодня Лерке, просила, чтобы я пришла!

– Вот мне делать больше нечего – названивать тебе! А тем более Лерке твоей! – всплеснула руками Томка. – Иди давай, наплела тут всякой фигни, мне теперь Гошку неделю коньяком отпаивать придется! Иди давай, потом придешь. Я сама позвоню.