Драма 11 - стр. 32
– С чего бы начать… – почесывая лысину, проговорил он.
– С начала начни, – выпалил Дмитрий, стараясь отыграть позиции. – И рассказывай, пока не остановим.
– С начала, с начала… Так, – карлик сделался серьезным, задумался. – Рано утром, часов в пять, я шел к колодцу.
– С какой целью?
– Набрать воды для хозяйства бабки Софы, – пожал плечами Ефим. – Я каждое утро ей воду ношу. У нее ведь там свиньи и…
– Продолжай.
– Ну, значит, иду я и вижу у колодца девушку. Странная какая-то, ходит по кругу, как будто с луны свалилась. Бурчит себе под нос что-то.
– Эту девушку? – указал на женщину в желтом плаще Дмитрий.
– Эту самую, – подтвердил Гном.
– Дальше.
– Ну, я подхожу и говорю: «Милая дама, тебе помочь чем?». Она вздрогнула, испугалась. Конечно, не каждый день карликов встречаешь, меня-то тут все знают, привыкли. А эта, сразу видно, не из местных, я местных всех знаю. Ее первый раз вижу в Большой Руке, это точно. «Кого ищешь иль заблудилась?», – спрашиваю. Она глазами слезливыми хлопает и говорит: «У меня, говорит, память отшибло. Ничего не помню – имя не помню, кто такая, не помню, как оказалась тут, тоже, говорит, не помню». Ну дела! А в руках бумажку какую-то крепко сжимает. Говорю: «Это что такое?». Она кулачок разжимает, а там записка, дескать: «Матвей и Галя, Большая Рука, улица Революции, сорок один. Пятнадцатое июля две тысячи восемнадцатого года. Свинья и Лось».
– Стоп, – прервал смекалистый Дмитрий. – Где эта записка?
– Да вот же она, – женщина разжала руку и подала ему смятый листок, вымоченный в поту. Он взял лист, развернул и внимательно прочитал.
– Слово в слово, – с удивлением поглядел он на карлика. – Ты что, выучил содержание, что ли?
– Так у меня память хорошая, я в психбольнице стихи по вечерам всей палате читал. Сразу все запоминаю. Вот и котировки биржевые все по утрам наизусть знаю, и погоду во всех странах мира.
– Тебе-то зачем котировки эти? У тебя хоть полтинник-то в кармане водится? – усмехнулся Дима, но тут же посерьезнел, осекся. – Что это значит? – он обратился к седовласке и покрутил бумажкой перед ее лицом. Она отпрянула, повертела головой. Дескать, не знаю. – Дальше что было?
– Ну, я, это… – карлик снова почесал лысину. – Сначала подумал, что эта дама из психбольницы сбежала – там таких полно. Но потом прикинул, что в принципе всех в этой конторе я знаю, а тех, кого не видел, просто так не выпускают. Ну, я и говорю ей: «Слушай, так я ведь знаю деда Матвея и дочку евонную, Гальку. Айда, провожу». Она и согласилась. Двинули мы в сторону дедова дома, к порогу – и в дверь стучать. Тишина. Странно, дед всегда дома был, по ночам только выходил на воздух. Я дверь попробовал – она и открыта. Когда это такое было? Дед никогда никого в дом не пускал, а тут… Настежь прям. Зашли внутрь, смотрим, а там… Ну, вы дальше-то и сами видели, что там в доме случилось. Мы тут же к телефону бросились, он у соседа через три дома есть, у Гришки. Позвонил я Виктору Ивановичу, он примчался тут же, а нас сюда отправил. Вот и вся история, хлопчики. Ни убавить, ни прибавить.