Драконы не носят перья - стр. 25
Поначалу меня раздражало такое отношение. Но девушки неуклонно находили меня привлекательным, и постепенно я привык. Вот и сейчас, дав ей время на разглядывание, я аккуратно коснулся ее руки, лежащей на перилах. Свою жажду женщины я уже утолил, и сейчас мне было просто приятно играть с ней. Ее ладошка была нежной, очень ухоженной. Такие здесь редко попадаются. Я взял ее и осторожно коснулся губами запястья.
Асдар, может, зря я собрался уезжать, а? В тебе, оказывается, скрыты и другие наслаждения. Три недели я безостановочно пробовал разнообразных женщин. Но еще ни разу вот так не замирал, очарованный этим садом, этой дивной ночью и этой невинной красавицей.
Свободной рукой она потянулась к моему лицу. Я приблизился к ней и сам потерся щекой о ее пальцы. Потом осторожно укусил их. Она вздрогнула. Под моими пальцами, по-прежнему сжимавшими ее запястье, чувствовалась быстро пульсирующая венка. Э-э, девочка. Да я тебе, похоже, очень и очень нравлюсь.
Я снова склонился к ее запястью. Вдохнул едва уловимый аромат духов и стал скользить губами вверх по руке. Моего лба коснулся пушистый мех. От этого прикосновения по телу побежали мурашки. Я вздрогнул от неожиданного удовольствия.
- Мое имя Лан, - едва слышно прошептала она, когда я коснулся горячими губами ее лба.
- А меня зови Эстре, - сказал я.
Смешная. Какое мне дело до ее имени? Сколько их уже было, этих имен? Сотни, если не тысячи. А я помню от силы десяток. Но тебя я, пожалуй, запомню. Как странный сувенир, подаренный мне Асдаром в последнюю ночь.
Я осторожно притянул девушку за талию и скользнул в складку платья, ощутив под пальцами горячие бедра.
- Лан хочет тебя, Эстре, - прошептала она. Я улыбнулся, нежно прижимая ее к своей груди и вдыхая запах ее волос. Обожаю женщин Асдара и их искренность. Действительно: какой смысл скрывать мимолетно посетившее нас желание, если мы, возможно, больше никогда не встретимся? Куда правильнее сказать все сразу, пока мы оба здесь, и насладиться друг другом.
- Идем, - сказала она, увлекая меня за собой.
- Куда? – удивился я. Но Лан не ответила. Мы прошли по извилистой тропинке, выбрались из сада и оказались в чьих-то покоях – женских, судя по интерьеру.
- Это твоя комната? – спросил я. Лан кивнула, робко глянула на меня и потянула к кровати – большой, под кружевным балдахином: как над колыбелью младенца, только раз в десять больше. Скинув туфли – надо же, она не босая – девушка забралась в самую середину и замерла там. В высоких канделябрах горели десятки уже порядком оплывших свечей, и в комнате было довольно светло.