Драконий огонь - стр. 13
К счастью, неудобную ситуацию разрешил Фабиуш, когда его совершенно бодрый для такого раннего утра голос из глубины комнаты позвал:
– Ирена, это папа, пусти его, он же мой мастер!
И Мейнгрим с облегчением улыбнулся, буквально просачиваясь мимо няни, которую он же когда-то и нанял. Теперь она его пугала не меньше дикого дракона. Впрочем, сейчас в её глазах мелькнуло ответное облегчение, когда она посторонилась, пропуская его в комнату.
А Мейнгрим лишь сдавленно охнул, когда на него налетел Фабиуш и повис, цепляясь за пояс. Было непросто после тяжелого дня и ночи, после зала гнева не позволить сжатому внутри льду вырваться наружу. Но Грим устоял, мысленно поражаясь тому, как потяжелел Фабиуш.
Они с Радославой пробыли под его крышей совсем недолго, а мальчик вырос, вытянулся. Речь мальчика стала правильнее и четче, и лишь отголоски мягкой картавости еще можно было заметить, но вскоре должны были исчезнуть и они.
Мейнгрим против воли почувствовал грусть. Словно даже не свою, с чего ему жалеть об уходящем детстве чужого в принципе мальчика? Скорее, это была грусть за Раду, которая сбежала, и как знать, каким её встретит Фабусь, когда она всё-таки вернется. Сколько всего она пропустит…
Мейнгрим грузно осел, и не будь он магиком, растянулся бы прямо на полу, а так – лишь избавился от излишком мешающего ему думать адреналина, создав себе ледяной трон. Не трон, конечно, так, табуретку.
Дурак, как есть дурак! Он так зацепился за то, что Радослава сбежала, всё время думал только о себе, лишившемся разом и жены, и сестры. А думать надо было о Фабусе. Куда и зачем Радослава не сбежала бы, она не собиралась находиться там долго без сына. И она или найдет способ выудить малыша из дворца – а значит, Гриму нужно просто не упустить этот момент, или же она вернется. И вернется скоро.
Впервые за всё время с того момента, как Седой обратился королем, Мейнгрим позволил себе легкую улыбку.
– Радуешься? – с интересом спросил Фабиуш, ёрзая на его коленях. – А как же мама?
– Твоя мама в безопасности с моей сестрой, – сейчас Мейнгрим и впрямь верил в то, что говорил. – А вот нас с тобой надо стать сильными и терпеливыми.
И он кивнул на браслеты на руках мальчика и тут же мысленно проклял себя за это. Зачем расстраивать ребенка? Мало ему было слез Фабуся, так толком и не выплаканных, когда Манфред обманом надел эти браслеты?!
Но Фабиуш неожиданно серьезно кивнул.
– Хитрыми еще, – глубокомысленно ответил он, тоже посмотрев на браслеты. – Ты не умеешь, но не переживай, папа. Вы с Матиасом можете быть сильными. А я буду хитрым.