Драконий берег - стр. 2
– Это хорошо?
Странно, что сочувствия к Зои я не испытывала.
Нет, мне было жаль ее, но жалость эта была совершенно абстрактной, какой-то отделенной от прочих эмоций.
– Наверное. Не знаю. Придется ехать с ней. А значит, бросить здесь все…
– И мисс Кольман с ее мигренями?
– И ее, – Ник слабо улыбнулся. – И простатит мистера Руфуса, и многое иное. Я не знаю. Я понимаю, что здесь… меня, по сути, ничего не держит.
Обида сдавила сердце. И Ник ее услышал:
– Кроме тебя. Но ты ведь поймешь?
– Пойму.
И смирюсь, как смирилась с тем его нелепым романом. Как же, королева школы, прекрасная Зои Фильчер, которую любили, казалось бы, все в жалком нашем городишке. И видят боги, я не понимала почему. Светлые ли волосы тому причиной? Или огромные голубые глаза, вечно распахнутые, будто бы весь этот мир, все люди его несказанно удивляли Зои.
Хрустальный голосок. Смех словно звон ручья. Розовые ноготочки.
– …Не лезь, куда не просят, полукровка, иначе пожалеешь…
Она умела притворяться милой девочкой, Зои Фильчер, и столь хорошо, что ей верили все. Даже я попыталась. Ради Ника.
– Я бы и тебя позвал, но ты же их не оставишь?
– Не оставлю.
Или оставлю? В какой-то момент мне мучительно захотелось, чтобы Ник и вправду позвал меня, чтобы сказал: мол, давай уедем из этой пыльной дыры? Возьмем Зои, раз уж без нее никак, и рванем в Вашингтон. А там, в большом городе, найдется место для всех. В том числе для жалкой полукровки, не умеющей ничего, кроме как говорить с драконами. Только откуда в столице драконам взяться?
Но я бы поехала. Я бы…
– Оставишь, – Ник погладил мою руку. – А потом усохнешь от тоски. Я тебя знаю, Уна.
Знает. Лучше, пожалуй, меня самой. И наверное, это знание связывает нас куда прочнее, чем узы крови.
– А ты как? – Ник провел пальцем по моей ладони.
– Как обычно.
Ветер, пробравшийся за ограду, коснулся травы, вспугнул кузнечика, который запрыгнул на камень. А потом спрыгнул, вновь растворившись в этом зеленом море. Ветер же, лизнув шершавый песчаник, запутался в тонких нитях ловца душ.
Зашелестели ракушки, повернулась паутина, задев камень. И показалось вдруг, что Вихо рядом, что…
Показалось.
– А твой…
Я покачала головой:
– Больше не появлялся.
– Это ведь хорошо?
– Да… наверное.
Рука заныла. И ребра. И ощущение постороннего присутствия стало почти невыносимым. А следом пришел страх. Вдруг… вдруг я ошибаюсь?
Билли убрался? Вот так взял, сложил свое шмотье, прихватил мои двести баксов, которые, как мне казалось, я спрятала надежно, и…
Ник обнял меня. А я позволила обнять. Вдохнула этот его родной больничный запах, закрыла глаза, отрешаясь от места и шелеста ракушек, притворявшегося голосом.