Драконьи горы - стр. 27
Слово за слово, он рассказал Любе историю своего появления в труппе, мимоходом пожаловавшись на жестокие тренировки дядьки Игната и завершил рассказ тем, что старого артиста хотят прогнать из труппы. Люба слушала внимательно, то улыбаясь, то хмурясь, а в некоторые моменты она начинала задумчиво накручивать на палец локон.
– Ну не так уж сильно тебе достаётся, – сказала она, когда Илан завершил рассказ.
– То есть? – возмутился мальчик.
Люба чуть улыбнулась и повела рукой.
Перед Иланом из воздуха соткался экран, на котором он с удивлением увидел одну из тренировок с наставником. Люба что, представила его рассказ?
– Видишь? Ты каждый раз инстинктивно отклоняешься в момент удара и верёвка только скользит по твоей коже.
Илан хлопал глазами.
– О, а это вообще шедевр, – Люба показала Илану момент, где он в прыжке вырвал верёвку у наставника.
– Твоё тело многое помнит, мальчик. Поэтому Игнат тебя и ценит.
Она прищурилась и пристально посмотрела на мальчика, словно желая разглядеть что-то видимое только ей.
– Ох уж, – не поверил Илан, а в голове будто собачки мамзель Кати заскакали вопросы.
«Что значит помнит? Я вообще кто такой? Ведь я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, если это не обман глаз, каждый раз ухожу от удара!»
– Наставник, если не дерётся, так обзывается и вечно твердит, что я тунеядец, – насупившись сообщил паренёк.
Люба заливисто захохотала.
– Вот же, – сказала она, утерев слёзы, – медведь старый. Ни капли не изменился, такой же самодур, как его отец.
– А его отец, – он тоже?.. – осторожно уточнил мальчик.
– Тоже, – вздохнула Люба. – Все мы цирковые, Илан, гуляем по свету, как перекати-поле, нигде не задерживаемся надолго, а если кто-то и осядет, то скоро сам будет в дорогу рваться, даже от жены и детей, это и судьба, и проклятие. Мы по-другому не можем. Путешествуем по мирам даже после смерти. Наши мужчины редко бывают ласковы, но отдадут жизнь за тех, к кому привязались однажды. Рэм это понял, хоть ему и потребовалось время. А вот ты скажи, ты хочешь, чтобы Игнат ушёл из труппы?
Илан посопел и поскрёб траву носком тапочки. С одной стороны, обида на наставника была сильной, с другой стороны, то, что ему удалось подсмотреть и подслушать…
Люба терпеливо ждала.
– Нет, – наконец выдал он, – без него скучно будет.
Люба тепло улыбнулась и вдруг насторожилась, прислушиваясь к чему-то, что слышала только она. Легко вскочив, сообщила:
– Пора мне, Илан. Хорошо, что ты есть. Если сможешь, позаботься о брате, хорошо?
Илан печально кивнул. Улыбнувшись в последний раз, Люба исчезла. Мальчик сидел среди храма, опершись на колонну, и жевал травинку, насуплено думая, как будет исполнять обещанное.