Драконам слова не давали! - стр. 44
Драконище подняло лицо от бумаг и уставилось на меня ледяным взглядом. Будь я понежнее, уже б к полу примёрзла. Он настолько по-дурацки смотрится в гламурном кожаном Крыскином кресле, что я еле сдерживаю смех. Но улыбка всё же прорывается сквозь строгие барьеры моего самоконтроля.
– Доброе утро, Дмитрий Иванович! – бодро приветствую я босса, и пока не растворилась в эфире моя решительность, беру дракона за рога: – От имени всего коллектива…
– Лунина, вас учили, что входить без приглашения – невежливо?
Ну, кто бы сомневался, что он попытается поставить меня на место. Тут важно не показать, что я чувствую себя неуверенно.
– Я стучала, – скромно опускаю ресницы, – но если нарушила субординацию, прошу простить. Могу выйти, постучать, дождаться вашего разрешения и войти.
Он смотрит на меня, как на букашку. Задумчиво, с оттяжкой. Размышляет, видимо, раздавить или проявить милосердие, делая скидку на отсутствие мозгов у насекомых.
– Что вы хотели, Лунина? – из его рта разве что морозное облачко не вырывается. Да плевать. Одна фраза – и я выйду отсюда.
– От имени всего коллектива, – повторяю как попугай с энтузиазмом, но в этот момент у Дракона звонит телефон, – я приглашаю вас на пятничные посиделки, которые по традиции проводятся в обеденный перерыв в столовой!
Конец фразы я договариваю на автомате, а он в это время отвечает на звонок. Вот засада! Неужели придётся повторять снова?
– Нет, я не буду рад тебя видеть, – доносится драконий голос сквозь шум в ушах. Адреналинчик во мне, наверное, подскочил до стратосферы. – Нет, никуда ты не приедешь, Илья! – рычит мой босс в телефон и смотрит на меня такими зверскими глазами, что я начинаю пятиться к двери. – Я не отпускал вас, Лунина!
Это уже мне. И я предпочитаю благоразумно застыть. Даже дилетант знает: лучше не дёргать дракона за хвост, когда он в ярости. Вот зараза. Опять я влипла. Ну, держись, слоновник! Как только я отсюда выползу, каждый получит свою порцию моего неудовольствия.
Глава 18
Драконов
Я всегда поражался отцовской выдержке и самоконтролю. Можно сказать, застукав собственную жену в объятиях сына, он продолжил общаться, словно ничего не случилось.
Полное ли это равнодушие или умение держать себя в руках, я не заморачивался, потому что знал: его бесстрастность может означать два пограничных состояния: либо его однажды порвёт, и тогда всем держаться, либо найдёт способ и хладнокровно пнёт под дых так, что закачаешься.
Подспудно я опять, как и с Луниной, ждал драки. Но ничего не случилось. Лишь провожая меня к машине, он вскользь заметил: