Драконам слова не давали! - стр. 35
– Давай встретимся. Сейчас, – говорю, как только сестра отвечает. – Приезжай в кафе «Луч», – читаю вывеску заведения через дорогу. Я иногда бегаю туда на обед.
Пока жду Тину, заказываю кофе и слушаю медленную тягучую музыку. В «Луче» уютно даже вечером: на столиках зажигают разноцветные фонарики, народ сюда приходит шумный и весёлый. Мне нравится окунаться в разговорный гул, смех и бесконечно льющиеся из динамиков песни.
Я вдруг понимаю, что пахала сегодня без перерыва и от голода готова сожрать слона. Или дракона. Заказываю и успеваю откусить первый кусок пиццы – горячей, с пылу с жару, с тягучим расплавленным сыром сверху – всё, как я люблю, когда на стул напротив плюхается моя идеальная сестра.
За то время, что я её не видела, она похорошела ещё больше. Тине двадцать пять – на два года больше, чем мне. По-хорошему, ей и впрямь пора остепениться, выйти замуж. Может, отец не так уж и не прав, когда заговорил об этом. Но Валентина считает по-другому.
К слову, она терпеть не может своё имя. Поэтому – загадочное Тина вместо, на её взгляд, простоватого имени, данного ей при рождении. Она его и стесняется, и ненавидит. И сменила бы давно, если б так не трусила перед отцом.
– Ты в своём репертуаре, – сразу же начинает с обвинений сестра. – То слова от тебя не дождёшься, то мчись куда-то на ночь глядя, потому что тебе приспичило.
– И я тебя очень рада видеть, Тина, – мягко вклиниваюсь в её страстный монолог. Тину ненадолго перемыкает. Она зависает, как компьютер, а затем жмёт на внутренний «резет», перегружается и фыркает. Наконец-то похожа на себя. На ту девочку, с которой мы росли вместе. С неё слетает налёт капризной избалованной девы. Глаза блестят, на губах – искренняя улыбка. И она становится ещё красивее, если такое возможно.
– Пицца? На ночь? – из неё так и прёт азарт, и вот она уже цапает кусок побольше и, закрыв глаза, с наслаждением откусывает. – М-м-м-м… Вкушнотищща какая, – шепелявит она с полным ртом, жуёт и вздыхает: – Вот скажи: почему всё вредное такое вкусное?
– Потому что. Рассказывай в деталях, – командую я, заказывая зелёный чай. Под жирную пиццу – самое то.
Тина делает страдальческие глаза. Брови у неё ломаются, как у печального Пьеро. В этом она вся: непостоянная, вечно меняющаяся. То холодная, то горячая, как контрастный душ. То бурлящая, то спокойная, как море. Изменчивость – её второе «я». И не каждому дано привыкнуть к её вечным заскокам.
– Рассказывать толком не о чём. Папуля скрытничает. Смотрины вслепую. Он сделал всё, чтобы я с крючка не сорвалась, как в прошлый раз.