Дракон и Буревестник. Нефритовое сердце - стр. 4
– Оставь ее и уходи прочь.
Голос Зверя был тихим, спокойным. И угрожающим. Но пытка не прекращалась.
– Ты подобрался близко в этот раз, – продолжал он. – Но я еще здесь. Я – верный страж, и мое бремя получит лишь достойный. Тебе никогда не найти то, что ты ищешь, пока я жив.
Ящерка вдруг ощетинилась, насупила рожки и зашипела:
– Тогда ты умреш-ш-ш-ь…
– Прочь!
Оглушительный рокот сотряс основания самой земли. Со сводов посыпались камни и крошка. Вспышка зеленого света озарила стены пещеры, и вмиг все померкло. Осталось лишь слабое сияние в центре острова. Зверь снова вздохнул и посмотрел на ящерицу. Та боялась шелохнуться. Сознание вновь вернулось к ней, и она ошарашенно посмотрела на гигантского змея с одним огненным глазом.
– Ну? Чего стоишь? – как можно тише проговорил тот.
Ящерка вздрогнула и побежала по каменному мосту прочь от опасности. Дождавшись, когда она исчезнет, Зверь приблизился к островку.
– Он все ближе и ближе. – Огромный коготь вынырнул из темноты и ласково коснулся купола света. – Скоро он найдет нас. Нужно спешить.
Сияние снова начало пульсировать. Если бы в этот момент в пещере Зверя оказался кто-то еще, он услышал бы гулкое биение сердца.
Часть I
Обретение себя
Он был первейшим из всех смертных, удостоенный чести силы Прародителей вкусить. Избран был он благодаря заслугам своим. Стоек он был и умен. Прозорлив и отважен. Именно ему довелось разрозненное племя людское собрать под началом одним, под дланью своей, дабы направлять род человеческий на пути изучения мира, духами созданного. Мудрость его границ не знала, и даже драконы дивились, как широка душа его была, как мог он прозревать грядущее, будучи простым смертным, и каким искусством преображения мира обладал он.
Страшась грядущего и опасаясь промедления, Прародители собрались на совет долгий на вершине Башни своей и призвали его, первого из первейших, дабы сделать его равным себе.
Нефритовая башня
– Моя госпожа. Проснитесь.
Кайсин не открыла глаза. Вместо этого лишь плотнее укуталась в теплые одежды. Бархатистая тигриная шкура щекотала нос и ласкала щеки. Морозный горный воздух приятно холодил кожу, навевал сонливость, потому вырываться из приятной дремы совсем не хотелось.
– Вы должны это увидеть, госпожа.
Кто-то мягко коснулся плеча. Она медленно подняла веки и увидела восторженное лицо Мэйсу. Та сидела рядом, заботливо поправляя края шкур и одеял, согревавших Кайсин. Сестра уже успела облачиться в простые зимние одежды из шерсти и меха. С ее губ срывались белесые облачка пара, ресницы стали белыми от инея. Только теперь Кайсин заметила, что окна экипажа заиндевели, покрылись тончайшей паутинкой изо льда. Снаружи шумел ветер, скрипел под колесами и копытами снег.