Дракон должен умереть. Книга II - стр. 21
Она была толкова, не ленилась, выполняла все поручения быстро и беспрекословно. Остальные кузнецы в первые дни отпускали сальные шуточки в ее адрес, но Ларри быстро это пресек. Да и внешность Джо помогала. Худощавая высокая фигура, обезображенные руки, короткая стрижка – она скорее походила на чересчур женственного мальчика, и очень быстро все именно так и стали ее воспринимать. Имя помогало – иногда кто-нибудь даже обращался к ней в мужском роде. Джо как будто не замечала. И все постепенно перестали замечать ее.
Ларри иногда наблюдал за девушкой издалека. Интереснее всего было смотреть, с какой легкостью и скоростью она перемещает тяжелые предметы. Это выглядело нереальным – потому что даже здоровые мужики-кузнецы и подмастерья, прежде чем поднять тяжеленые мешки и ящики, крякали, приседали и собирались с силами. Джо же просто подхватывала и переставляла. Было видно, как при этом каменеют мышцы ее ненормально тонких рук, как выступают жилы на покрытых шрамами предплечьях – но ее дыхание оставалось таким же ровным, на лице не проступало ни тени усилия. Ларри, интереса ради, несколько раз пытался проделать такой же фокус, когда никто не видел. Не получалось.
Он единственный обратил внимание на то, что к концу лета Джо несколько поправилась и вообще стала выглядеть значительно лучше. Когда она только появилась в мастерской, Ларри каждый день ждал, что девушка падет замертво, потому что настолько исхудавшего тела он еще не встречал. Он заметил, что Джо очень мало ест – и настоял на том, чтобы она ела каждый день вместе с его семьей. Девушка поначалу отказывалось – но Ларри наконец облек свое предложение в форму приказа, и вопрос был решен. После еды девушка играла с детьми. Иногда при этом она даже улыбалась. Но не очень часто.
Мир был ограничен частоколом. Вдоль частокола – дома, сараи, амбары. В центре – кузница. Это – сердце мастерской. Пылающее, жаркое сердце.
Сердце того мира, который остался у Джоан.
Ритм жизни был ровным, успокаивающим. Работа – еда – работа – сон. Джоан поначалу не знала, что делать с шестью часами безделья, из которых она могла спать от силы два, и как-то осторожно поинтересовалась у Инкера, нельзя ли ей иногда выходить за пределы мастерской. Инкер помолчал положенную вечность, после чего коротко ответил, что можно, если при этом никто не будет ее видеть. С тех пор Джоан иногда бродила ночью по окрестностям. Среди немногих вещей, оставшихся ей от прежней жизни, была любовь к пешим прогулкам.
Инкер не задал Джоан ни единого вопроса о том, кто она такая и откуда, хотя у него было достаточно причин это сделать. Но он едва ли перекинулся с ней словом с тех пор, как они приехали в мастерскую. Джоан по-прежнему не могла понять, почему он решил так много заплатить за них. Неоправданно много. Но она благоразумно решила, что ее вопросы могут побудить его задать в ответ свои, и это было совсем не то, к чему она стремилась. Поэтому она молчала и только кивала Инкеру при встрече.