Драгун. За храбрость! - стр. 3
Послышался отклик, и вскоре появилась закутанная во всё яркое немолодая армянка.
– Гайяне, ещё на одну персону накрой. Друг ко мне пожаловал, друг. – Он показал на стоявшего посреди комнаты Гончарова. – Энкер, энкер, джан энкер. Гайяне, мэк кофе[1].
Армянка о чём-то переспросила его на своём языке, и Копорский, разведя беспомощно руками, опять повторил ту же самую фразу.
– Никак не выучу их язык, – проговорил он с досадой и приставил к столу массивный стул. Наконец до армянки, как видно, дошёл смысл того, чего от неё хотели, и она, кивнув, удалилась.
– Присаживайся сюда, Тимофей. – Подпоручик показал на стул, а сам занял место на кушетке. – Это вот сама хозяйка квартиры была, сейчас она всё нам сюда принесёт. Ты сам-то как, кофе пьёшь? А то, может, тебе лучше чай попросить?
– Да мне всё равно, Пётр Сергеевич. – Тимка пожал плечами. – Что вы, то и я.
– Ну-ну, – проговорил тот и улыбнулся. – Тут кофе хороший, турецкий готовят, да и за квартирование недорого берут, всего-то три с половиной рубля в месяц уходит. В Тифлисе чуть ли не вдвое дороже было. Две комнаты, стол богатый, тепло, чисто. Чего ещё служивому человеку надо? Раны почти зажили, хромоты-то не видно было со стороны?
– Нет, Пётр Сергеевич, вообще ровно шли, – ответил, покачав головой, Тимофей. – Только вот не рановато вам в поход? Я-то ведь хорошо помню, какая там серьёзная рана была.
– Ещё бы тебе не помнить, – ухмыльнувшись, заметил Копорский. – Твоя заслуга, Тимоха, что у меня тут нога, а не обрубок культи. Спасибо тебе, братец, должник я теперь твой. За то, что не бросил, не оставил там, в яме, а вынес на себе.
– Да как же можно бросить-то, Пётр Сергеевич? – проговорил негромко Гончаров. – Свои же мы с вами, сколько вон пережили вместе. Как же это оставить-то можно было?
Повисшую неловкую паузу разрядил приход хозяйки. Она поставила на стол серджеп[2]: медный конический сосуд с отогнутым носиком и длинной ручкой – и ещё две маленькие чашки. Пришедшая с ней молодая девушка выставила сюда же блюдо с пахлавой и сладким суджухом. Девица, прикрывшись платком, сразу же выскочила из комнаты, хозяйка же, поставив на небольшие медные блюдечки глиняные чашки, с достоинством поклонилась и, выйдя, плотно прикрыла за собой дверь.
– Как тебе молодка? – подмигнув, задал вопрос Тимофею подпоручик. – Хороша?
– Да я и не разглядел, вашбродь. Всё время ведь платком прикрывалась.
– Ну да, скромная, – со вздохом согласился Копорский. – Тут, на Кавказе, девиц в большой строгости держат. Пару раз пробовал было с ней заговорить, как пуля из комнаты вылетала, теперь вообще уже одна ко мне не заходит. Вот только с мамкой или вместе со старшей сестрой. Ну та уж бабища так бабища, небось, обеими руками её никак не обхватишь. А эта-то вон какая стройная, прямо как козочка. Эх-х… – Он вздохнул мечтательно и тряхнул головой. – Ну что, давай-ка будем кофе пить?