Dragon Age. Тевинтерские ночи - стр. 73
Сатерленд обернулся к своему отряду: посох Вота сиял, рисуя в воздухе отражающий щит; Шейд сменила лук на более подходящее для тесных пространств оружие – пару зазубренных кинжалов, смазанных жидкостью, о которой точно не стоило спрашивать. Сатерленд, схватив свой длинный меч, кивнул друзьям и шагнул в дверной проем.
Ротонда представляла собой каменный колодец высотой более трех этажей. С главным зданием она соединялась и в основании, и выше, на кольцевом этаже, служившем библиотекой. А на самом верху располагалась воронятня, откуда открывался головокружительный вид на наземные флигели. Ни в одной другой крепости не увидишь такой планировки. Шейд говорила, что ротонда, где нет укромных уголков, идеально подходит для важных встреч.
Как бы то ни было, известность полой башне принесла фреска. Круглую комнату украшали восемь панно высотой почти двадцать футов. Все деяния Инквизитора – от обретения Метки при взрыве до победы над оскверненным лжебогом – были мастерски запечатлены на штукатурке при помощи красок. Фреска принадлежала кисти Соласа, члена Инквизиции, эксперта по Тени и Завесе. Это был его величайший дар… По крайней мере, так считалось тогда.
Войдя в ротонду, бойцы заметили, что здесь не так чисто, как повсюду в Скайхолде. Пол был испещрен грязно-бурыми пятнами застаревшей крови. Высоко над ним клетки, где некогда жили почтовые птицы, едва выдерживали непривычную тяжесть. Каждая была доверху забита частями тел, причем несвежих, отчего кровь капала редко. Стол в центре комнаты некогда удостаивался внимания Инквизитора, Соласа и бесчисленных сановников. Но теперь за ним виднелась всего одна персона. Одинокое неподвижное тело.
– Кастелян, – шепнул Вот, кивнув в сторону трупа.
И хотя он говорил очень тихо, нечто словно подхватило его слова, изменив их. Они слились со звуком внутри помещения – все тем же шепотом, услышанным ими снаружи и теперь расходившимся вдоль внутренних стен.
– Это же штукатурка, – сказала Шейд, не в силах отвести взгляд.
Во фреске действительно образовались углубления, вдоль которых с сухим скрипом двигалась штукатурка. Стало понятно, что это за шепот без слов.
Вначале он был едва различим. Затем на первом панно, позади Бреши над Конклавом и взрыва, подарившего Инквизитору Метку, зашевелилась угольно-черная тень.
На втором панно, посвященном основанию Инквизиции, был изображен ее символ – большой меч, вложенный в ножны, с оком Андрасте и языками пламени. Со стилизованного зрачка сам собой сошел красный пигмент, оказавшись под серым лезвием. Еще больше черной массы сползло с двух тщательно выписанных волков, которые охраняли символ. Остались лишь блеклые, пыльные очертания.