Драгоценная ты - стр. 6
Ты вновь отвернулась и стала смотреть в окно. Мы выехали на Кингсленд-роуд.
– Чувствуется, вы не в восторге от Мэнор-Хаус, но видели бы вы его лет двадцать назад. Сплошные улицы красных фонарей. Даже вспомнить странно.
– Надо же…
Похоже, история района мало тебя занимала. Все же ты принадлежала к ним, к молодняку с автобусной остановки, – пролетом в наших краях в ожидании большой зарплаты (разумеется, побольше моей), которая позволит переехать в место попрестижней.
Ты вела себя чинно, по-взрослому: держала осанку и тщательно выбирала слова, будто истинная леди, и вдруг выдала «суперский райончик», как американский подросток. Человек-перевертыш… Акцент тоже был неоднозначный. Правильное южное произношение, где изредка проскакивали грубоватые северные гласные.
– Лондон ваш родной город?
– Я родилась здесь, потом мы много переезжали. В Лондоне жили иногда. Мама недавно обзавелась квартиркой и хочет, чтобы я переселилась к ней. А я считаю, что пора самой о себе позаботиться. Это ведь важно… Надо когда-то вставать на ноги, правда?
– Конечно!
Я никак не ожидала, что ты вдруг разоткровенничаешься, но мне стало приятно.
– В общем, сейчас снимаю квартиру в одной из этих ужасающих высоток – вы, наверное, знаете, квартал Вудберри Даун, его видно с остановки. Ужасно портят вид, правда? – Потом ты окинула меня взглядом и добави-ла: – А вот у вас, мне кажется, дом викторианской эпохи и красивый стильный интерьер – такое впечатление вы производите…
Неожиданная лесть. Мне давно никто не говорил приятных слов. Если не считать Иэна, конечно. Я удивилась и обрадовалась комплименту. Ты вопросительно взглянула, словно опасалась моей реакции. Мне вдруг пришло в голову, что тебе, должно быть, одиноко в твоей модной новостройке и ты не прочь найти подругу по соседству. Хотя на самом деле одиноко было мне, Лили.
Я едва не призналась, что у меня не дом, а всего лишь квартира. Потом передумала, захотела получить еще немного восхищения, прежде чем наши пути разойдутся.
– У вас что-то на лбу.
– Вот черт! Это я с проколотой шиной возилась. Понедельник день тяжелый…
Ты подняла руку и тыльной стороной потерла лоб не с той стороны.
– Нет, вот здесь.
Я сама не поняла, как моя рука вдруг потянулась и провела кончиками пальцев по твоей коже. Я почувствовала, что краснею, ты тоже вспыхнула – как спичка от спички. Затем моргнула и отодвинулась в угол со словами «спасибо, я сама». В такси стало тесно и душно. Мне захотелось написать эсэмэску Иэну, чтобы отвлечься, но было слишком рано. Тогда я открыла окно и попыталась возобновить разговор.