ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами - стр. 7
Что тому виной? Только лишь живущий и поныне ребенок, игравший, не зная того, в тот роковой вечер в вечность? Ребенок, ко дню рождения которого поначалу готовились, а потом странным, даже чудовищным образом отметили? Или в тот день слилось воедино, в нечто большое и цельное, множество несущественных мелочей? Даже сейчас, по прошествии стольких лет, мне сложно ответить.
Гора источников, разнообразных по форме и сути, проанализированных умелым, обученным ремеслу историка разумом, не привела меня к истине, к знанию, лишенному сомнений и тумана неясности. Одно понятно: семья, с которой я столкнулся, и которая безвозвратно изменила мою жизнь, словно вобрала в себя поколение, желавшее быть абсолютно другим, но в итоге сравнявшееся со всеми прочими, попав в колесо бытия, которое, двигаясь вперед, неизбежно возвращается в свое начало.
Ну а я… Я исчезну, как и все вы, сколько бы вас ни было, читающих меня. Исчезнут и те, кто прочитает вас. И пусть сани мои не выстелют соболями и за ними не двинется толпа скорбящего народа, и пусть записки эти не станут поучением потомкам – их нет – но нельзя не оставить ничего после себя, хотя бы на краткий промежуток времени обозначить свое «здесь и сейчас» присутствие. Это позволительная любому человеку слабость, которой я, прося прощения за все, уступаю, повторяя путь многих бывших до меня и многих будущих впредь, сохраняя вслед за другим величеством благожелательность, как благожелателен и тот, кто отпускает меня6.
Глава 1. Беглецы
Камневы переехали в Старцево из Москвы в 2004-м. И спустя девять лет, к моменту моего появления в тех краях, они уже считались старожилами. Местные, правда, использовали другое выражение, с их точки зрения, гораздо более точно характеризующее и семью, и сам факт её переезда из столицы в место, забытое богом не недавно, а прямо с седьмого дня. Еще при разгрузке вещей на мой вопрос, кто живет на острове, сосед-алкаш Гришка, ни секунды не думая, ответил:
– Там? Еб… ые…
Как оказалось, ответ его не был абстинентной импровизацией, это было сложившееся и почти единогласное мнение большинства. Тогда я не обратил особого внимания на это утверждение. Поглощенный своим побегом из столицы от семьи и карьеры, пусть и в узких кругах, но всемирно известный профессор нескольких крупнейших вузов страны, член-корреспондент Академии наук, заведующий и председатель бесчисленных, в том числе и зарубежных обществ и кафедр, шестидесятилетний домохозяин, муж и отец не думал в тот момент ни о ком и ни о чем.
Решив начать жизнь с чистого листа, я, как мне тогда показалось, оставил прошлое в прошлом. Это было несложно. Прошлое не попыталось меня удержать и не спешило искать. На все перечисленные места и статусы оказалось так много охотников, что обо мне забыли так быстро, как я не мог и пожелать. Искала меня одна лишь дочь и нашла годом позже. Только кому от этого стало лучше?