ДР. Роман в трех тетрадях с вопросами и ответами - стр. 10
Настоящее знакомство произошло спустя полгода в фойе театра. Он был в пиджаке и джинсах, она – в красном брючном костюме (сохранилось фото). В ожидании «Трех сестер» они одновременно взяли зеленое яблоко – последнее в блюде, выставленном для гостей на древнем, позапрошлого века буфете. Федя уступил. Даня взяла плод, откусила кусочек и, чуть помедлив, передала яблоко Феде. Он взял и тоже откусил. Откусил как попало, не ища свободного места, и вернул Дане. Она повторила его жест: откусила не глядя.
О милонге они в тот момент не вспомнили. Танец напомнил о себе позже. Но не для раскаяния. Для саркастической улыбки. А тогда… Тогда был спектакль. Была декорация – березовый лес, связавший сестер в триликое целое. Была нудность первого акта, после которого ушли соседи Дани, а позади Феди кто-то шумно через голову снял свитер. Было тихое Иринино «в Москву», которое они, как признались мне, повторяли чуть ли не каждый день все эти годы в сказочно-дремучей глуши. В антракте был яблочный пирог со смородиновым вареньем. Даня много раз делала похожий, но слаще того ей так и не довелось испечь. Было почти церковное величие второго акта, так что обоим стало мучительно жалко тех, кто покинул зрительный зал до срока. Была последняя просьба Тузенбаха: сварить кофе. Все Камневы говорили «сварить барону» и отчего-то дружно смеялись. И, наконец, было главное: бесконечно-прекрасное, мудрое и наивное Ольгино «если бы знать, если бы знать…»
Предав однажды, танго в тот же вечер вернулось. И связало их окончательно. Обманув их первый взгляд, оно больше не расставалось с ними. Едва оказавшись за дверьми театра, они не смогли удержаться; тот двор-сад перед театром и некошеный дворик у дома-бочки голого бандонеониста разделяло без малого тринадцать лет, но все эти годы, как бы не менялась жизнь, тот по-настоящему первый танец будто повторялся снова и снова.
А я в то утро даже и не поинтересовался, почему вот так сразу после Пахельбеля танго. Не поинтересовался: «Ничего, что я голый?» Не поинтересовался, что делают в глуши люди, которые танцуют так, что позавидовали бы маэстро-латиносы. Не поинтересовался… В тот момент я видел двух влюбленных, босых, немного грязных и неприятно пахнущих, – они прибежали-приплыли ко мне тогда с уборки навоза – танцующих будто в последний раз. Они так вкладывались в каждое движение, что даже банальная «плитка»