Дождь в разрезе - стр. 26

Современная рифма – рифма незаметная, «бедная», «холостая». Не выделяющаяся как слово – или два, в случае сложной рифмы, – по сравнению с остальными словами в стихотворении.

Это – в идеале.

В реальности рифма, конечно, всегда будет более заметна – в силу своего положения на конце строки и созвучия с другим концевым словом. Тут уж вопрос поэтического вкуса, мастерства, интуиции, авторского стиля – как «разгрузить» рифму.

Например, «традиционность» рифм Гандлевского – это как раз случай такой «разгрузки». Рифма здесь даже не столько традиционна, сколько простовата, даже слегка неумела (но – продуманно-простовата и продуманно-неумела). Вот фрагмент из стихотворения, который приводится у Степанова:

Простой, элементарный тип рифмовки (ааbb), вполне соответствующий слегка сбитому ритму, просторечиям. Рифма не выпирает, напротив, работает на целое. Тонко выстраиваются смысловые и аллитерационные повторы (молодость – молодую, нет – нет – нет, точка – дурочка – звездочка – дочка). Пожалуй, единственная претензия, которую я бы мог высказать, – в некоторой интонационной и даже лексической зависимости этого отрывка от известного мандельштамовского «Ох, как крошится наш табак, / Щелкунчик, дружок, дурак!»

Так что рифмовки у Гандлевского нисколько не устаревшие. На таких же «опрощенных» рифмах работают сегодня и многие другие – разные, но безусловно современные – авторы: Чухонцев, Ермакова, Галина, Фанайлова, Науменко, Файзов, Русс…

Порой даже самая банальная рифма – через остранение в стихе – может вполне стать фактом современной поэзии. Например, у Игоря Бобырева:

ПОЭМА ПРО УБИТОГО ЖУРНАЛИСТА

1

2

Дважды повторяется банальное: водка – селёдка. Замыкающие тавтологические рифмы: памятник его – памяти его, вакуум – вакуум. Невозможность речи – при столкновении с насильственной смертью – требует именно такой опрощенной и в то же время парадоксальной рифмы. Возникает интересный микро-диптих, концентрированное поэтическое высказывание.