Дождь из высоких облаков - стр. 37
У нее вмиг опухли и покраснели глаза и нос. Некрасивая, дрожащая, сквозь стиснутые зубы и рыдания она кое-как выпила и уткнулась Марине в грудь.
– Знаешь… – заикаясь от спазмов в горле, заговорила Надя. – Как мы танцевали! Как его забыть? Мы так танцевали… У меня до сих пор… кружится голова…
– Ну, убить его мало!
– Не говори… Я дома спать не могу! Эти стены, эта кровать… Все кружится… Меня тошнит.
– Тошнит?..
– Нет, просто вестибулярный аппарат уже ни к черту…
– Знаешь, клин клином вышибают! Плюнь на все и выходи замуж! Где этот твой поклонник?
– Какой?
– У тебя что, навалом их? Школьный! С которым к Крикалю приходили. Ты бы взглянула со стороны, как он на тебя смотрит! И все, между прочим, тебе прощает.
Надежда притихла на мгновение, потом спросила прерывающимся шепотом:
– Тебе показалось… он любит меня?
– Это очень заметно! Очень!.. Ты что, сомневаешься?
– Знаешь, сегодня Сердюк хотел сделать мне предложение… Третье по счету.
– И не сделал?!
– Я не позволила… Вдруг испугалась…
– Чего, недотепа?
Она попыталась перевести дух, но слезы не давали сделать это – еще давили горло. Глядя блестящими глазами в одну точку перед собой, она слово за словом, как шаг за шагом, до конца высказала то, что мучило.
– Однажды он сказал… Давно, еще на выпускном вечере… «Все равно ты будешь моей…»
– Так замечательно! Настойчивый, последовательный мужчина.
– И он сделает все, чтобы покорить меня. Не посмотрит ни на какие… условия, обстоятельства… Даже если я опущусь, стану падшей… Все равно возьмет.
– Ну, это вообще!..
– Не торопись… Сейчас он все прощает. А что будет, когда покорит? Когда завоюет?.. Я боюсь, Мариша.
Она кое-как подняла с пола яблоко и стала обтирать его ладошкой, глотая слезы.
– Пойдем, умоешься. – Марина повела ее в ванную. – А я тебе постелю…
Надежда шла как пьяная, голова у нее кружилась…
Она лежала в постели, а перед глазами продолжалось это кружение, медленно перетекавшее в сон, который снился Надежде каждую ночь.
Тот, первый, вечер в танцевальном клубе поразил ее воображение. Или, скорее, отравил…
Она танцевала во сне с Андреем. Скорее всего – классический вальс под музыку Шуберта, причем их кружение, казалось, ничто не ограничивало: ни зал, ни игра оркестра, ни время. Точнее, их танец был единственным, самым первым вальсом, по образу и подобию которого создали все остальные вальсы на земле. Но и сказкой это не выглядело, напротив, все было реально и осязаемо, потому что там, где они танцевали, все время присутствовала собака Надежды – фокстерьер, который недовольно их облаивал.
В какой-то миг Андрей подхватывал ее на руки, и Надя ощущала чувство полета, но опять-таки не оторванное от реальности, потому что все равно слышался этот лай, а они с Андреем завершали танец в постели.