Доводы рассудка - стр. 25
– Так ты наконец-то прибыла! Я начала думать, что мне уже никогда не придется тебя увидеть. Я настолько больна, я едва могу говорить. Я не видела ни единого живого существа целое утро!
– Мне жаль видеть тебя нездоровой, – ответила Энн. – Все ведь было так хорошо, когда ты писала мне о себе в четверг.
– Да, я старалась изо всех сил, я всегда так делаю: но я была уже далеко не так здорова в то время; и я не думаю, что мне еще когда-нибудь в жизни было так плохо, как этим утром: и меня совершенно некстати оставили одну, я уверена. Предположим, со мной внезапно случится нечто крайне ужасное, и я не смогу позвонить в звонок! Значит, леди Рассел не выезжает. Боюсь, она и трех раз не навестила нас в этом доме за все это лето.
Энн ответила надлежащим образом и поинтересовалась о ее муже.
– О! Чарльз ушел на охоту. Я не видела его начиная с семи часов. Он ушел, хотя я и сказала ему, как я больна. Он сказал, что уходит не надолго; но он так и не возвращался, а теперь уже почти час дня. Я ручаюсь тебе, я не видела ни души все это длинное утро.
– А твои малыши, они были с тобой?
– Да, пока я могла переносить их шум; но они настолько неуправляемы, что приносят мне больше вреда, чем пользы. Маленький Чарльз не слушает ни единого моего слова, а Уолтер растет совсем несносным.
– Ладно, теперь тебе скоро станет лучше, – подбодрила ее Энн. – Ты же знаешь, я всегда забочусь о тебе, когда приезжаю. Как ваши соседи в Большом доме?
– Я ничего не могу сказать тебе о них. Я никого из них не видела сегодня, кроме мистера Масгроува, который только остановился и поговорил со мной через окно, но не слезая с лошади; и, хотя я сказала ему, насколько я больна, ни один из них не пришел посидеть со мной. Это не устраивало обеих мисс Масгроув, я полагаю, они никогда не изменяют свои планы.
– Ты еще увидишь их, возможно до обеда. Еще рано.
– Мне они и не нужны, уверяю тебя. По мне, они слишком много говорят и смеются много. О! Энн, мне так нездоровится! Как нехорошо с твоей стороны было не приехать в четверг.
– Моя дорогая Мэри, вспомни, ты ничего не написала о своем недомогании в письме! Ты писала в самых радостных тонах, что у тебя все отлично, что мне вовсе не надо спешить; и, поскольку дела обстояли именно так, ты же должна понимать, что мне хотелось побыть с леди Рассел до последнего: и кроме моих чувств к ней, я действительно была занята до предела, мне столько всего предстояло сделать, что мне было крайне неудобно уехать из Келлинча раньше.
– Вот это да! Что же ты могла там делать?
– Очень многое, уверяю тебя. Больше, чем я могу вот так сразу вспомнить; но могу перечислить тебе лишь малое из того, чем я занималась. Я делала дубликат каталога отцовских книг и картин. Я несколько раз отправлялась в сад с Маккензи, пытаясь разобраться сама и заставить его понять, какие из растений Элизабет предназначены для отправки леди Рассел. У меня были и свои собственные небольшие дела, которые следовало уладить, распределить книги и ноты и заново упаковать все мои дорожные сундуки, поскольку слуги не сразу поняли, какие из них предназначены для отправки на повозках, и мне пришлось заняться еще одним очень мучительным делом, Мэри: обойти почти каждый дом в округе, как своего рода прощание. Мне сказали, что им это было бы приятно; но все это заняло очень много времени.