Довмонт. Князь-меч - стр. 6
Но так хотел, надеялся! Это со стороны кажется, что лес – пустой. Ой, нет! Поди, давно заметили уже и князя, и его людей те, кому надо. Заметили – доложили. Значит, скоро встреча… Ради этого, собственно, Довмонт и отправился на рядовое, в общем-то, проишествие. Еремей-ловчий, устроитель княжьих охот, третьего дня бухнулся в ноги тиуну: мол, детушки его пропали молодшие. Отправились на реку, за рыбой – и ни слуху, ни духу. Куда именно пошли, охотник не знал, это уже Степан сам, по своим каналам, дознался. Имелись у тиуна глаза и уши в Застенье, имелись.
– Господине! Там… там… – отвлекая князя от вдруг набежавших мыслей, выбежал из лесу молодой растрепанный парень в длинной суконной рубахе и остром, заломленном назад колпаке – один из людей тиуна.
– Да что ты блажишь-то? – спокойно промолвил Степан. – Докладывай по порядку, степенно – где и что?
– Там, в лесу, мертвые. Отроки. Трое. Ветками кто-то забросал.
– Ветками – так, может, медведь… – тиун искоса глянул на князя.
Довмонт усмехнулся:
– Медведь – не медведь, что гадать? Пошли-ка лучше взглянем.
Ну, коли уж представилось здесь быть, так почему б и не поглядеть-то? Может, какая мысль в голову придет, умная… Тиун – тиуном, но он-то все-таки князь! За безопасность города, всех псковичей в ответе! Это не дело, когда кто-то отроков убивает. Выяснить – кто, да враз головенку оттяпать!
Люди тиуна уже освободили трупы от веток, уложили в ряд. Хоть и жарко было, но не настолько много прошло времени, чтоб нельзя было узнать.
– Вот они, охотника Еремея чады, – с ходу определил Степан. – Эти вот двое. Этот – Кабан, тот – Лось. Или наоборот. Но – они, точно. Третьего не знаю. Мыслю – явно тоже из Застенья. Узнаем, кто.
Тиун склонился над трупами, перевернул каждый по очереди… и тихонько свистнул:
– А их всех – ножами, княже!
– Может, мечами? – хмыкнул Довмонт.
– Не, не мечами. Раны-то узкие, вон. А этого, незнакомого – в шею, сзади. Метнули ловконько. Парень-то, видать, бросился бежать и…
– Раны хорошие, – князь внимательно осмотрел убитых. – Я бы даже сказал – добрые раны.
Тиун удивленно приподнял правую бровь:
– Что значит – добрые? Поясни, господине.
В голосе его не прозвучало никакого почтения! Чисто деловой стиль – поясни, и все тут.
Довмонту сие нравилось, тем более Степан считался признанным ищейкой. Еще бы, это ж дело всей его жизни, можно сказать – профессия: искать да ловить.
– А потому добрые, что отрокам лишней боли причинить не хотели, – спрятал усмешку князь. – Могли б и иначе зарезать, с мучениями. А так – раз, и все.
Тиун покивал: