Доверьтесь мне. Я – доктор - стр. 30
– Держи-ка, – произносит она, разворачивая леденец и забрасывая его в разинутый от крика рот.
Ребенок замолкает. Отец продолжает орать на меня. Может, ему тоже дать конфетку?
Понедельник, 22 сентября
Сегодня Суприя явилась в отделение с застывшим лицом. Мы были в курсе, куда она ходила, и все утро не могли сосредоточиться на работе, зная, что в этот день должны прийти результаты анализов ее пациента на ВИЧ. Если они окажутся положительными, Суприи придется пережить три месяца бесконечной тревоги, дожидаясь, пока можно будет самой сдать кровь. Если отрицательными – волноваться не о чем.
– Все чисто! – воскликнула она и разразилась слезами.
Мы все бросились ее обнимать под удивленными взглядами пациентов, недоумевающих, с чего бы мы так расчувствовались посреди рабочего дня.
Четверг, 25 сентября
Миссис Маллен поставили новый тазобедренный сустав. Год пришлось ждать операции, сообщила она мне на прошлой неделе, но она нисколько не жалуется. Собственно, находясь в больнице, она вообще ни разу не пожаловалась. Все воспринимала спокойно. Даже ела, не возмущаясь, больничную еду.
– По-моему, просто восхитительно, чего наука сумела добиться. Мне и в магазин-то выйти было тяжело, так сильно болело, а теперь хоть марафон беги, честное слово!
У меня на глазах взрослые мужчины рыдали, когда у них брали кровь (да-да, совершенно серьезно), а эта женщина не хотела беспокоить сестер, обращаясь за обезболивающим. Она пыталась даже сама застилать себе постель по утрам, чтобы их не утруждать. Боже, ей ведь 83! Мне и 30 нет, руки-ноги отлично функционируют, но я заправляю постель, только если мама собирается зайти, и уж точно не откажусь, если сестры предложат делать это за меня.
– Мне иногда кажется, люди в наше время не ценят того, что имеют, – замечает она, слушая, как мистер Линдли на соседней кровати осыпает ругательствами медсестру, снимающую ему швы. – Честно говоря, мне неудобно было отнимать у хирургов время со своим суставом, но племянница настояла.
Мне кажется, таких людей как миссис Маллен больше не выпускают. Мое поколение – сплошные нытики. Мы уверены, что весь мир нам должен. Однако если он кому и должен, то таким людям, как миссис Маллен. Она бросила учебу в 15 лет, хоть и заслужила бесплатное место в филологическом колледже. До 20 лет кормила мать и четырех сестер, работая на фабрике. На этой фабрике и осталась до самой пенсии. Она ни разу за всю жизнь не брала больничных и отпусков. Даже когда рожала своих троих детей.
Однако миссис Маллен вовсе не бессловесная тихоня. Она поднимает голос, если считает, что повод того заслуживает. Всю жизнь она состояла в профсоюзе, боролась за равные права для женщин, и, как сообщила она мне с широкой улыбкой, ее фабрика была первой в стране, где их ввели. Она сражалась за пенсионное обеспечение и выплаты по инвалидности.