Доверие сомнениям - стр. 75

Как говорится, и золотые слова, и к месту сказаны. Ничего против этого не возразишь. Но вряд ли можно согласиться с продолжением мысли. «Сам себе Шукшин профессионалом не считал (4 книги за пятнадцать лет)», и чуть далее – «Шукшин не был профессионалом культуры», «он мучился от своего «непрофессионализма» (от неумения плотно, без перерывов работать), от «недостатка культуры», «полукультуры»… Но ведь и с таким лучше к Шукшину не подъезжать.

Не просто здесь размашистость и неприцельность – эпитеты по существу малоподходящи такому художнику как Шукшин. Укор в непрофессиональности писателю Шукшину, сдается, некая инерция профессионализма критика… Между тем Шукшин, переполненный замыслами, не успевавший за ними, занятый кино в ущерб писательской работе – именно это называл «непрофессионализмом»… «Полукультура»? Но может ли вообще кто-то сказать, что полностью овладел ею, общечеловеческой – исторической – культурой? Все говорит лишь о неутоленной жажде культуры, а не о нехватке ее! На нехватку знаний и времени для чтения жаловался и Чехов – но никто это не истолкует как «полукультуру» и «непрофессионализм»… Культура беспредельна, надо очень много знать, что иметь моральное право сказать, во время Сократа, – «Я знаю, что ничего не знаю». Равно как верно то, что ограниченность и мизерность знаний легко себя считают овладевшими культурой, находя даже «материальную обеспеченность» своему убеждению в дипломе, в породистой собаке, в автомобиле и последней марке цветного телевизора…

Это что же – «полукультурой» и «непрофессионализмом» созданы Шукшиным рассказы, которыми зачитывается народ, кинофильмы, которые и поныне делают кассовые аншлаги? Вот уж поистине случай, когда смотреть должно в корень! Для творца культуры, знать, здесь мерила и параметры, точки отсчета и сами «единицы измерения» – весьма сложны и индивидуальны! Главное, культура здесь живая, творческая, не массовая, не номинально-анкетная, не образовательный ценз для оклада согласно штатному расписанию, а исток общенародной духовности и непреходящая ценность народная.

Да, давал Шукшин нередко повод к таким «характеристикам». Но в каждом случае подобает знать внутреннюю – творческую причину – к таким высказываниям. Что ж, – или ему подобало «остепениться», «защитить диссертацию», обрести звание кандидата наук, чтоб мы наконец должным образом отнеслись к его кое-где прорывавшимся «репликам в сторону» по поводу своей культуры?

Между тем Шукшин – явление не просто резко самобытное, лица необщим выражением, глубоко сокровенное своей народной сутью, оно еще имеет склонность внешне казаться вполне «простым», и даже вот – «непрофессионализмом», «недостатком культуры», «полукультурой»! Да, как выразился выше автор, с такими мерилами к Шукшину и вправду – «лучше не подъезжать»! Он был художником, поэтом, причем, глубоко народной природы, – и, стало быть, был – профессионалом культуры! Сознавал себя «заводом, вырабатывающим счастье». Вовсе не от писательского непрофессионализма страдал Шукшин, а от непонимания критикой его художественного мира, его необычных образов; от того, что, например, первый роман «Любавины» долго хоронился в редакциях, запеленатый нерешительными рецензиями – «с одной стороны» и «другой стороны»; от того, что часто, и в слове своем и в кино, ему приходилось уступать голосу «внутреннего редактора», говорить полуправду, обойтись намеком, вместо того, чтоб со всей присущей писательской страстью до конца разобраться в правде своего времени. Наконец, от неприятия худсоветами его сценариев Разина… Анкетная «культура» чиновников боялась культуры Шукшина!