Доверие сомнениям - стр. 11
– Явление номер два, – проговорил мужчина, читавший газету. Однако взглянув на женщину, почувствовал себя неловко за свои слова.
Кто-то все же хихикнул в очереди.
– Простите… Может, дура я, что-то не так сказала?.. Неученая я – даже дурость свою скрывать не исхитрю…
– Нет, нет – что вы! Это тут… недавно… Одна ученая побывала… – счел необходимым загладить свою оплошность все тот же читатель газеты.
– Не привыкнуть мне… Все спрашиваю, спрашиваю… Одних улиц по именам – разве упомнишь их, такую прорву! А городские, ничего, помнют!.. Слава богу – домой. Сын вот нагрузил, то да сё – подарки. Мне-то зачем? Совестно за мать – все учится, все учится. На висках уже седина глянулась! Это же сколько можно?.. А какие счеты с матерью? Все отдаст она, с душой впридачу… ничего не надо, окромя самого сына… Женился… Думала, прибыль будет, внука ли, внучонку ли… Ан нет… Опять, знать, передумали… Приезжай мать – уезжай мать. Оба в чин-сах лындают по квартере, где мужик, где баба, поди-разбери. В обтяжку, как охфицеры при царях! Сын все колготится, все булгачится – в энти, в кон-ди-даты, перебраться! Весь высох. Много знать, желающих – кто боком, кто бесом… Прытким надо быть! Зачем тебе, говорю? Внуку подарил бы, у меня и медок, и яблоки – приехали бы… Где там – токо рукой машет…
– А не уедет ваш автобус?
– Один уйдет, другой придет… С людьми не всегда поговоришь!.. Деревня наша – как вымерла… Слово такое… Вот-вот, спасибо, непериспиктивная… Наказал, видать, господь… Да и сын никак к кондидатам не перебуторится… Душа у матери и ноет, как заноза… Спрашиваю его: зачем они тебе эти, конди-даты? Смеется, деньги хорошие плотят… Грю, шо в попы не подашься – там еще лучше плотют! То-то ж, не пойдет?.. Живут – чисто артисты. Что вещи, что речи. Представление!
– Рыба – где глубже, человек – где лучше…
– Ай лучше ли? Пока мать жива, родили бы!.. Выходила б, в зубах бы носила! То надумают, то передумают… Зря катаюсь взад-вперед… Знать, с виду только люди легкие – у каждого своя судьба, как своя ноша! Ой, простите меня, бестолковку! Заговорила я вас, спасибо за доброту. А я пойду – значит тама мой?.. Да уж поняла, поняла, милые!
И опять захлопотала с платком, опять умыла лицо ладошкой, видать, застеснялась за свою разговорчивость, подумала о чем-то, от совестливости махнула рукой: чего уж там…
Поддав спиной баул свой поудобней, пошла, упираясь подбородком в чемодан. Все молча смотрели ей вслед…
Петух
И снова они молча смотрели друг на друга. Бледные, злые, полные ярости и взаимной ненависти… А ведь еще вчера они были любящими, весь мир, несмотря ни на что, казался сотворенным для их любви… Он молчал и думал: «А еще сказано – любовь сильнее смерти… Сказавший это, конечно, смерти в глаза не смотрел!.. Так, – книжность, метафора, красивость… А тут смерть рядом – и вот сразу от любви ничего не осталось. Одно упоминание, тоска… Вот она, женщина, олицетворение любви… А вот и смерть – стоит только открыть дверь, шагнуть через площадь. Она всюду, в этом мглистом зимнем утре, она за окнами домов, за каждым углом. Мир алкает смерть, полон выстрелами, как прежняя деревня собачьим лаем… Он выйдет отсюда – короткая очередь из окна, или даже единственный выстрел – он даже в этом не успеет разобраться, упадет, лужица крови – и все. Для этого он родился, жил, надеялся? Война – умопомрачение? Почему он должен потакать? Он хочет жить!.. Разве желание жить не естественное, разве желание жить может кем-то быть судимым как преступление?.. Законы войны безумны, как и сама война…».