Достигая крещендо - стр. 24
– Но это показатель не смертности названных личностей, а необразованности людей, – заметила справедливо Орлова.
– При этом, Елизавета Николаевна, – продолжил епископ. – И политики также смертны. Фараоны были божествами в умах людей, обладая абсолютной властью и творя действительно великие дела. Но попробуйте назвать хоть какого–нибудь фараона сейчас с пониманием его вклада в истории? Вряд ли получится.
– Допустим, но это необразованность! Очень печально, что в наше время люди перестали заниматься изучением достижений предыдущих поколений, не знают искусства, не понимают музыку, а лишь зациклены на себе, своём успехе, карьере и в редких случаях на своём внутреннем мире, но ценен ли этот мир, если полностью игнорировать и считать ненужным познание философии и истории, живописи и литературы? Если думать исключительно о практическом и рациональном, считая, что мысль о «Человеке» не так важна на данном этапе? – произнесла горячо Орлова.
– Это вновь вопрос смертности и конечности нашей жизни, Елизавета Николаевна. Просто сегодня все думают в большей степени о материальном и бытовом благополучии… А образование перестаёт быть путём к истине, превращаясь в простую формальность получения диплома. Но когда человек попадает в аварию, то думает он не о том, что завтра в квартиру придут сантехники и не о том, что презентацию нового проекта проведёт кто–то другой. Он думает о том, что жизнь обрывается, а полноценно–то он и не жил. И, наверное, для меня гораздо интересней старушка–смотрительница музея, чем PR–специалист газовой компании… Конечно, вовсе не обязательно знать, что Гайдн написал более сотни симфоний, но однозначно те, кто изучает жизни, кто читает, кто наблюдает, анализирует и рассуждает о людях, об искусстве и о самой бытие, такие люди прекрасны… Но по факту, ничто не вечно, и одинаково смертен и философ Аристотель, и амбициозный–технократ Илон Маск.
– Так и кто же тогда бессмертен?
– Я могу назвать вам три имени, – как ни в чём не бывало бойко ответил епископ. – Но перед этим спрошу вас, как политика страны, которая одержала победу в самой страшной мировой войне. Кого помнят яснее Сталина, Рузвельта, Черчилля или Гитлера?
Орлова сжала губы и на несколько мгновений задумалась. Ответ был очевидным. Чьё имя стало нарицательным для злодейств и мерилом любого зла, о ком мы вспоминаем, когда желаем охарактеризовать кого–нибудь с ужасной стороны?
– Гитлера, – ответила наконец Орлова. – На данный момент этот человек безоговорочно вписал себя в историю.
– Верно… Пройдёт ещё несколько лет, а по Красной площади пройдёт парад к столетию Победы и, наверное, память о ней начнёт молниеносно затухать, парады будут только по юбилеям, а вскоре и вовсе сойдут на нет. Забудут Сталина, Жукова, Конева, Тимошенко, Рокоссовского, Ворошилова и Василевского. Но о Гитлере будут помнить, потому что это квинтэссенция ненависти… Иногда даже говорят «внутренний Гитлер», ведь он не столько человек, сколько бренд зла, который мы используем в повседневной жизни.