Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь - стр. 8
Другим важнейшим сюжетом уральской истории в «Записках» Мельникова становится рассказ о «ермаковом оружии». Уже в первом очерке, посвященном Пермской губернии, Мельников останавливается на повсеместной популярности Ермака:
Надобно заметить, что Ермак живет в памяти жителей Пермской губернии; много преданий и песен о нем сохранилось до сих пор. В селах и деревнях у всякого зажиточного крестьянина, у всякого священника вы встретите портрет Ермака, рисованный большею частью на железе. Ермак изображается на этих портретах в кольчуге, иногда в шишаке, с золотою медалью на груди[24].
Используя для представления этой темы образ оружия, Мельников связывает в один смысловой узел несколько ключевых для уральской истории тем:
Приписывая своему герою чудесные деяния, сибиряки хотят освятить его именем всякую старинную вещь, и потому каждый из них, имеющий у себя старинную пищаль или какое-нибудь другое оружие, называет его ермаковым и готов пожертвовать всем, чем вам угодно, чтобы только уверить вас, что ружье, валяющееся у него в пыли, было прежде в руках Ермака, или, по крайней мере, у кого-нибудь из его сподвижников. Таким образом, 3 пищали, которые я видел в Кунгуре у купцов Пиликиных, выдаются тоже за ермаковы. Я не думаю даже, чтобы это оружие можно было отнести и к началу XVII века, – разве к концу его. Вероятно, оно было прежде в острожках и крепостях, во множестве находившихся в Пермской губернии для защиты от набегов башкирцев[25].
«Ермаково оружие» становится символом русской колонизации, актуализируя память о военном противостоянии русских и коренного населения Урала. Образ ермакова оружия будет подхвачен в травелогах первой половины XIX в., в частности П. И. Небольсиным, что лишний раз подтверждает его значимость для уральского ландшафта.
Создавая галерею уральских «героев», Мельников не мог пройти мимо имени Емельяна Пугачева, которое было живо в местной памяти. Начиная рассказ о противостоянии Кунгура пугачевским «мятежникам», Мельников пишет: «До сих пор сохраняется много преданий о страшном Пугачеве и его помощнике Белобородове, до сих пор старики со вздохом вспоминают ужасное время злодейств. Год возмущения сделался какой-то эрой в здешнем крае: старики обыкновенно говорят “я родился за столько-то лет до Пугачева года, это было в самый Пугачев год”»[26]. По свидетельству путешественника, во время ежегодного молебна и крестного хода «в воспоминание избавления Кунгура от мятежников» «носят и то знамя, с которым ратовали кунгуряки и жители Юговского завода против мятежников…»