Дороже клятвы - стр. 43
Разговор о привычных вещах успокоил девушку, и она немного осмелела. Тем временем вернулась служанка и поставила перед ней чашу с дымящимся отваром. Марисоль тихо поблагодарила ее. Я же вовсю пожирал девушку взглядом, мои пальцы кололо от желания прикоснуться к ней, ощутить нежность ее кожи. Мои ладони помнили, какая упругая у нее грудь, и я несколько раз сжал и разжал кулак, чтобы избавиться от наваждения. Если бы она умела читать мысли, то уже бы баррикадировалась в своей комнате. К счастью, такой способностью Марисоль не обладала, и я продолжал взирать на ее скромное декольте, оставляющее бесконечные просторы воображению. Интересно, какова на вкус ее кожа? А губы?
– Что вы скажете на это, милорд? – спросила девушка, подняв на меня глаза изумительного цвета: будто в изумруд вкрапили мелко раскрошенный янтарь. Что? О чем это она? Я что-то пропустил?
– Простите, миледи? Столько забот, похоже, я с головой ушел в свои мысли.
– Я хотела бы вас попросить разрешить отцу Георгу навестить моего отца. Он уже стар и немощен, неизвестно, сколько ему еще осталось.
«Дьявол!» – выругался я про себя. Надо же было этой девчонке испортить такой замечательный момент упоминанием своего никчемного папаши! Было чувство, будто меня столкнули с обрыва. Морок исчез, оставив после себя лишь разочарование.
– Что, этот убийца и предатель хочет облегчить душу в исповеди? – у меня даже пропал аппетит, и я отбросил в сторону ложку.
– У вас своя правда, милорд. У меня своя, – Марисоль взглядом проследила за упавшим столовым прибором. Она вся подобралась, потеряв былую расслабленность, и вытянувшись как струна на лютне. Дрожит, а продолжает упорствовать.
– Знаешь, почему я оставил его в живых? Он не сказал тебе? – девушка покачала головой. – Ты так веришь в него, он для тебя все равно, что святой, даже, несмотря на то, что все вокруг тебе твердят обратное. – Мне стало горько от осознания этого. Хотел бы я, чтобы и в меня так же верила такая же чистая душа. – Я решил, что он не станет в твоих глазах новым мучеником. Ты говоришь, что у каждого своя правда, но истина одна, и рано или поздно ты откроешь для нее свое сердце.
– Зачем вам это, милорд? – прошептала Марисоль. – Почему вы считаете это важным?
– Он обещал мне тебя еще до твоего рождения. Так уж получилось, что это единственное обещание, которое этот вор, убийца и лжец выполнил в своей жизни, пусть сам того не желая. Пожалуй, ради этого, я разрешу ему одну встречу с этим вашим отцом Георгом.
– Благодарю, милорд, – девушка сидела за столом бледнее самого белого мрамора, который мне когда-либо приходилось видеть. Она отложила ложку и отодвинула от себя тарелку, кажется, аппетит покинул и ее тоже. Я потянулся к кубку и отпил вина, поморщившись от его сладости.