Дороже клятвы - стр. 40

– Дьявол может быть недоволен, – сообщил мне наемник.

– А кто ему скажет? – решила я уточнить. Мы шли по внутреннему двору, кутаясь от ливня в плащи, корзину с едой и одеялом я держала у груди под защитой плотной кожи, из которой был сделан плащ.

– Я, конечно! – усмехнулся он. – Ему все доносят о каждом твоем шаге.

– Зачем это ему? – спросила я. – У него дел других нет что ли?

– Ты лучше у него спроси, – ответил мужчина.

– Ну и ладно, – буркнула я.

Мы как раз подходили к темнице, вход в которую по-прежнему охранялся наемниками. Нам пришлось долго барабанить в тяжелую дверь, прежде чем нам открыли. Мазнув по мне взглядом, один из них недовольно пропустил нас внутрь. С тех пор, как Дерек помиловал меня, я больше не слышала в свой адрес сальных шуточек. Бран объяснил это тем, что всем рассказал подробности про спасение сэра Вуда, и в случае необходимости, никто бы не хотел остаться без помощи. А еще Дьявол сказал, что отрежет язык любому, кто посмеет неуважительно высказаться в мой адрес. Последнее Бран сообщил мне со смехом, но по взгляду наемника я поняла, что его слова не были шуткой. Я хоть и не имела за плечами богатого жизненного опыта, но понимала, что интерес Дерека может выйти мне боком. С тех пор, как меня лишили титула, я осталась без защиты. Моя жизнь зависела от прихоти человека, заслуженно называемым Черным Дьяволом, но отказ от его покровительства был бы и вовсе смертелен. Слез больше не было, я выплакала их все на похоронах Генри, и сейчас я пыталась лихорадочно найти выход из создавшейся ситуации.

Затхлый воздух ударил в ноздри, вызывая из груди сухой кашель. Под ногами с громким писком разбегались крысы. Неосознанно, я схватила за руку Брана, вспоминая, как одна из этих пищащих тварей до смерти перепугала меня в ночь перед несостоявшейся казнью. Опомнившись, с силой оттолкнула удивленного наемника, несшего факел, в свете которого предметы искажались, принимая уродливые очертания, отбрасывая устрашающие тени. Лорд Родерик сидел на полу, все так же прикованный цепями к стене. Казалось, он дремал на соломенном топчане в столь неудобной позе.

– Отец, – позвала я его. Я думала, что придется окликнуть его еще несколько раз, но он неожиданно быстро отозвался:

– Марисоль?

– Да, это я!

– Почему ты здесь? – озабоченно спросил он. – Что ты здесь делаешь?

– Я принесла тебе еду, и вот это одеяло, чтобы тебе не было холодно, – Бран отпер решетку, и я внесла корзину в камеру.

Я подошла к отцу и опустилась рядом с ним на колени. Он постарел. Темница кого угодно сделает больным и немощным. Глаза впали, а руки дрожали, когда он коснулся моего лица.