Дорогой враг - стр. 7
Меня всю трясло, сердце бешено стучало, пока я шла в бальный зал. Большинство выпускников танцевали или слонялись небольшими группами. Вдоль зала установили длинный шведский стол, и уже начала образовываться очередь за едой.
Я не обращала на выпускников никакого внимания, поскольку была слишком взволнована, чтобы думать о еде. Внезапно по всей комнате цепной реакцией прошелся изумленный смех. Словно питаясь собственной энергией, шум нарастал, становясь менее шокированным и более ехидным.
Его источник исходил от шведского стола, и когда я посмотрела в ту сторону, то увидела, как десятки глаз смотрят на меня. Краска расцвела на моих щека, и я огляделась. Все смотрели на меня.
Меня охватила паника, когда я осознала, что медленно направляюсь к этому самому столу. Послышался смех, и по комнате разнесся шепот со словом «Картошка». И тогда я поняла. Еда.
Хрустящие картофельные шарики на каждом чертовом подносе. Они были повсюду.
Я не могла дышать. Боль пронзила все тело. Кто-то свистнул, и в меня полетели картофельные шарики, один попал в подол платья, оставив полоску жира вдоль атласной ткани. Я вздрогнула, моя кожа горела. На другой стороне комнаты стояла сестра, уставившись на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Но она не двинулась ко мне. Казалось, она не могла пошевелиться.
Где-то в глубине я почувствовала, как Мейкон вошел в комнату. Он стоял в нескольких шагах от меня, глядя на стол. Его друг Эммет крикнул:
– Отличный розыгрыш, Сэйнт.
Все засмеялись. Я рвано хватала воздух ртом.
Мейкон ничего не ответил, лишь пристально смотрел мне в глаза. В его взгляде вспыхнуло что-то похожее на тревогу, странная смесь эмоций, которую я не смогла расшифровать. На одну секунду подумала, может, это сожаление, но затем он расправил плечи, словно ожидал разборку.
Гнев стучал в моих ушах.
В комнате повисла тишина, пока я шла к неподвижному Мейкону.
– Ты… придурок, – прошипела я. – Ты можешь одурачить их всех, но я знаю правду. В душе ты уродлив. Никчемная душа, которая никогда не найдет искупления.
На его безупречном лице вспыхнула злость, но он не сказал ни слова, лишь оскалил зубы, будто пытался сдержать себя. Но мне было все равно, я покончила с этим.
– Я искренне ненавижу тебя, – прошептала я, прежде чем выйти из комнаты.
В ту ночь я прижималась к маме, но не плакала, а лишь тряслась от унижения и гнева. Спустя час Сэм вернулась домой, ее макияж темными полосами стекал по щекам. Мейкон бросил ее.
– Он сказал, что покончил с сестрами Бейкер, – всхлипнула она, прижимаясь ко мне. – И что от меня одни проблемы.