Дорогой враг - стр. 57

Истерика? Я начинаю нервно щелкать зубами.

– Я тебя не нанимал. Ты сама пришла ко мне. – Я ударяю большим пальцем по груди, как бы подчеркивая эти слова. – И часть сделки заключалась в том, что ты будешь беспрекословно подчиняться моим приказам.

Видно, что она изо всех сил старается сохранять хладнокровие. Делайла делает глубокий вдох, отчего ее грудь высоко поднимается. Не хочу уделять этому внимание. Не хочу, чтобы она находилась рядом.

– Послушай, – начинает она, – я просто пыталась помочь тебе выбраться из-под стола.

Теперь мне становится тесно в собственной коже, теле, одежде. Я разоблачен.

– Я сказал, что мне не нужна твоя помощь.

– Все говорит об обратном.

– Убирайся.

Она лишь приподнимает бровь, скрещивая руки под своими пышными сиськами.

Во мне поднимается неуправляемая ярость, беспомощность и отчаяние. Неприятный жгучий поток эмоций разливается по телу, и, не задумываясь и не заботясь ни о чем, я выплескиваю его наружу.

– Убирайся! Проваливай!

Крик звенит в ушах, разносится по комнате. Он такой громкий, яростный, что Делайла буквально подпрыгивает. Ее прекрасное лицо бледнеет, и, не сказав больше ни слова, она выбегает из комнаты.

Я смотрю, как Делайла убегает в ужасе от моего поведения. Я никогда не выходил из себя, особенно из-за чего-то настолько неважного и несущественного. Она пыталась помочь. А я оттолкнул ее и накричал.

Непрощенный образ моего отца, стоящий над маленькой версией меня с поднятым кулаком, вспыхивает в голове. Он любил использовать свой рост и силу, чтобы запугивать тех, кто слабее и меньше его.

У меня скручивает желудок, комната болезненно давит.

– Черт.

Пробираясь по обломкам, я выкатываюсь из комнаты в коридор.

– Делайла?

Но, как только ее имя срывается с моих губ, я вижу через верхние окна, как она уезжает.

Я не буду плакать. Я не буду плакать. Нет. Этого не произойдет.

Веки покалывает, и из меня вырывается запоздалое проклятие. Когда я увеличиваю скорость, машина подпрыгивает на подъездной дорожке, и я сильно сжимаю руль, отчего пальцы начинают пульсировать. Слова Мейкона до сих пор звучат в ушах.

Этот засранец. Тиран, подлый… придурок.

Мы всегда ссорились, но он никогда не кричал на меня так. Сила его ярости была ощутима. Она потрясла меня до глубины души.

Ничто не стоит такого ужасного отношения. У меня была своя жизнь. Хорошая. Я оставила ее не для того, чтобы подвергаться словесным оскорблениям.

Перед глазами встает пелена, и я делаю вздох, пытаясь успокоиться. Еду по шоссе, направляясь подальше отсюда. Подальше от него.

– Черт. – Я бросила все.