Дорогой враг - стр. 38
Что ж, черт возьми. Одно дело – осторожно расспросить маму о Сэм. Другое дело – когда мама всерьез начинает беспокоиться. Я надеялась, что она не сложит два плюс два вместе.
Вроде того.
В руке звонит телефон. Я ожидала этого, но ответить все еще страшно.
– Привет, мам.
– Ох, эта девчонка, – говорит она с раздражением. – Почему она всегда так поступает?
– Не знаю. Но уверена, что рано или поздно Сэм вернется. – А если нет, то я окажусь в полной заднице.
Мама вздыхает.
– Бывают ночи, когда я просыпаюсь в ужасе, что мне позвонят и сообщат, что Сэм арестована или плохо кончила.
Я сжимаю переносицу.
– Понимаю.
– Тебе известно, во что она ввязалась на этот раз? – Ничего особенного. Всего лишь крупная кража.
– Нет. – Не люблю лгать маме. Ненавижу.
Мама издает звук, подозрительно похожий на всхлип. Ненавижу видеть ее слезы еще больше.
– Мое сердце не выдержит этого, Делайла. Если что-то случилось… я не смогу… я только что потеряла твоего отца.
Ужасная ситуация.
– Знаю.
Облизывая губы, смотрю на прикроватные часы. Я пропустила срок, который дал мне Мейкон. Меня охватывает паника, отчего слова звучат резко:
– Она вернется, мам. Все будет хорошо. Обещаю.
Мама издает слабый смешок.
– Что бы мы делали без тебя, Ди? Моя разумная, надежная девочка. Я почти уверена, что то, что осталось от нашей маленькой семьи, развалится на части.
И вот так звучит мой приговор.
Сладкая Картофелька:
Договор в силе?
Сейчас середина ночи, и срок, который я дал Делайле, давно истек. Тем не менее я практически бросаюсь к телефону, когда тот звонит. Теперь я смотрю на слова, и они кажутся бессмысленными. Хотя это не так. Она согласна. Черт возьми, она должна была отказаться.
Крайним сроком была полночь, Картофелька.
Она не отвечает, и чувство того, что я не хочу называть сожалением, ударяет прямо в грудь. Но затем на экране появляются три маленькие точки.
Уже за полночь. Я в деле. А ты?
Какая наглость. Черт. Ну почему это должна быть она? Почему она единственная, кто заставил меня чувствовать себя по-настоящему живым за последние месяцы, черт возьми, годы? И почему я так чертовски рад, что она настаивает на этом?
Мое сердце чуть ли не выпрыгивает из груди. Разум лихорадочно работает, пытаясь понять, что, черт побери, делать. Потирая рукой усталое лицо, печатаю единственный возможный ответ, а затем отбрасываю телефон, будто это змея.
Жду к 9 утра в своем доме. Важно следовать моим указаниям.
Я сделал это.
Что, черт возьми, я наделал?
Лежа в постели, я смотрю в потолок и задаю себе тот же вопрос, который задавал с тех пор, как Делайла стала