Дорогой враг - стр. 30
Как ни странно, но это звучит так, словно Мейкон одобряет ее поведение. С другой стороны, он никогда не ладил со своим отцом. Как и многие люди. Джордан Сэйнт был чудовищем, и я быстро научилась его избегать.
– Значит… – я сбита с толку и не в состоянии придумать, что сказать.
– Значит… – повторяет Мейкон, как бы соглашаясь.
– Мейкон…
– Делайла. – Мое имя звучит как насмешка.
Я прикусываю губу, чтобы не закричать.
– Ты правда ничего не знала о том, что Сэм работает на меня? – тихо спрашивает он.
Да, и мне все еще больно от того, что Сэм держала меня в неведении.
– Единственный раз, когда мы говорили о тебе со времен старшей школы, был, когда Сэм сказала, что ты снимаешься в «Темном замке». Я понятия не имела, что вы двое общались.
Выражение лица Мейкона остается пустым, но в его глазах что-то вспыхивает. Что-то очень похожее на ярость.
– Я был чертовски удивлен, когда Сэм подала заявку на должность моего помощника. Честно говоря, мне не хотелось ее нанимать, но она сказала, что находится в отчаянном положении.
– Жалость к Сэм всегда приводит к катастрофе, – бормочу я.
– Тем не менее ты здесь.
В животе загорается пожар, и я наклоняюсь вперед, сжимая руки в кулаки.
– Я здесь не ради Сэм. Я здесь ради мамы. Папа умер в прошлом году, и мы – все, что у нее есть. Лично я убила бы Сэм за это. Мне доставило бы огромное удовольствие врезать этой девчонке прямо сейчас…
Мейкон фыркает от смеха. Зловещая часть меня тоже хочет смеяться, но ситуация слишком ужасна.
– Но ее здесь нет, а я делаю все, что в моих силах. Я просто… я уже потеряла папу, и не могу потерять и маму, Мейкон. Не могу.
– Она знает, какой Сэм человек, – говорит он почти заботливо. Но не из-за меня, а из-за уважения к моей маме. Впрочем, я понимаю, что уважение все равно не заставит его передумать.
– Есть разница между знанием и волнением. Маму уже дважды доставляли в больницу из-за панических атак. Она принимает лекарства от гипертонии, а врач предписал ей беречь себя. На вид она вроде держится, но ее нервы на пределе.
Мейкон сжимает челюсть, отчего сухожилия на его толстой шее резко выделяются. Он тяжело сглатывает, затем заметно расслабляется.
– Я не хочу причинять боль твоей маме. Но Сэм – воришка. Она украла у меня документы, личную информацию. – Его темные глаза вспыхивают яростью. – Пострадали люди.
– Кто? – я задыхаюсь.
– Это не важно, – огрызается он, затем вздыхает. – Суть в том, что, куда бы она ни пошла, после нее всегда остается разгром. И будь я проклят, если на этот раз она выкрутится.
Деяния Сэм – не мои, однако прямо сейчас мне так стыдно за нее, будто меня облили грязью.