Дорогой враг - стр. 27
– Что с тобой случилось? – я прохожу дальше в комнату.
– Автомобильная авария. Сломанная малоберцовая кость, вывихнутое запястье, два ушибленных ребра и рана над глазом, если быть точным. – Похоже, он находит свой список травм забавным, я же нет.
– Мне жаль. – И это правда. Какая бы между мной и Мейконом не была вражда, мысль о нем, окровавленном и с переломами, вызывает озноб.
Он оглядывает меня неторопливым, раздражающим взглядом. Его внимание задерживается на моих губах, и на его лице снова появляется ухмылка.
– Однажды подруга сказала мне, что когда женщина красит губы красной помадой перед встречей с мужчиной, то на это есть две возможные причины. Либо она хочет, чтобы тот ее трахнул, либо же хочет сказать ему катиться к черту.
Меня передергивает от слова «трахнуть» и того, как оно звучит из уст Мейкона: чувственно и горячо. Обычно, если человек, с которым у меня деловая встреча, использовал бы это слово при мне, я бы развернулась и ушла. Однако это Мейкон. Мы проклинали друг друга миллионы раз – но ни разу с таким подтекстом.
Жар приливает к щекам, и я понимаю, что пялюсь на него.
– Мы оба знаем, что в твоем случае это последний вариант.
– Учитывая, что ты пришла одна, я бы пересмотрел твой тон, Картофелька.
Мне хочется огрызнуться в ответ так сильно, что губы дергаются. Но он указал на ужасную правду о ситуации. Сэм здесь нет. И я облажалась. Но я не могу проявить слабость.
– В тот день, когда я решу заняться сексом, чтобы выбраться из щекотливой ситуации, я тут же выброшусь за борт.
– А я и не предлагал. Пожалуй, тебе стоит начать объяснять, почему ты пришла без Сэм. – Он указывает на стул перед столом. – Присаживайся.
Часть меня все еще зациклена на мысли, что Мейкон будто подшутил надо мной, предложив заняться проституцией. И к собственному ужасу, я представляю, как обхожу стол и задираю юбку, чтобы оседлать его мускулистые бедра. Что бы он сделал? Оттолкнул бы меня или притянул ближе? Обнял бы крепко? У него широкие ладони и длинные пальцы. Мое лоно сжимается при мысли о его пальцах, проникающих в меня и медленно трахающих.
Господи, Ди. Возьми себя в руки. Ты ненавидишь этого человека.
Но у меня никогда не было секса из ненависти. Горячего, потного, гневного секса. Ненавижу думать о сексе с Мейконом. Хм… я могла бы оставить его измотанным и стонущим, а затем встать и уйти.
Груди становятся чувствительными под топом, и я стискиваю зубы. Думать о Мейконе в сочетании с сексом – все равно что напрашиваться на погружение на дно глубокого болота. Как и попасться на его игры разума. Он всегда использовал грубые намеки, чтобы вывести меня из себя. Он бы лопнул от смеха, начни я приставать к нему. А мне точно пришлось бы броситься со скалы.