Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций - стр. 64

Подавляющее большинство отечественных историков вполне обоснованно отмечает такие негативные факторы, как существовавшие накануне войны серьезнейшие просчеты русского правительства в общей оценке политической и военно-стратегической ситуации на Дальнем Востоке, неготовность русской армии в войне с Японией, отсутствие даже планов возможного ведения войны, серьезная недооценка сил предполагаемого противника. Все это, безусловно, верно. Однако данную проблему необходимо рассмотреть более глубоко и всесторонне. Отмечая грубейшие просчеты русского правительства в общей оценке существовавшей военно-политической ситуации в Дальневосточном регионе, целый ряд серьезных ошибок при осуществлении конкретных мероприятий в Маньчжурии и Корее, не следует упускать из виду чрезвычайную сложность общей политической ситуации в рассматриваемом регионе, тесное переплетение геополитических, военно-стратегических и экономических интересов ведущих мировых держав. В такой сложной ситуации русская дипломатия не сумела проявить себя на должном уровне, а руководство Военного министерства практически все внимание сосредоточило на европейском направлении. Очень большое влияние на формирование правительственной политики в регионе в это время оказывали обладавшие значительным политическим весом различные придворные группировки. Причем зачастую они толкали правительство на поспешные, непродуманные, а иногда и откровенно авантюрные действия. Хорошо известна в этом плане деятельность группы крупных столичных предпринимателей во главе со статс-секретарем Безобразовым, организовавших консорциум для разработки лесных массивов на реке Ялу вдоль корейско-маньчжурской границы. Опираясь на поддержку высших придворных кругов, «безобразовская группировка» развернула активную хозяйственно-экономическую деятельность в этом крае, что вызвало крайнюю озабоченность и негативную реакцию Японии, открыто заявлявшей о своих претензиях на корейскую территорию. В военно-политическом ракурсе высшее русское государственное и военное руководство считало дальневосточное направление второстепенным, что негативно отражалось на количестве, военно-техническом обеспечении и общей боеготовности находившихся на Дальнем Востоке вооруженных сил. Безусловно, вероятность возникновения масштабного военного конфликта в регионе учитывалась русским Генеральным штабом. Еще в 1895 году был разработан план ведения боевых действий в случае войны с Японией. Позже он дважды пересматривался и дополнялся. Основным недостатком этого плана следует признать отсутствие в нем положений об активных наступательных действиях, ориентация на пассивную оборону с целью сдерживания сил вероятного противника до прибытия подкреплений из Сибирского и Казанского военных округов. Тем не менее на Дальнем Востоке были осуществлены такие важные мероприятия, как увеличение общей численности войск, улучшение их качественного состава, обученности и боеготовности [4]. С целью совершенствования административного и военного управления в крае в конце лета 1903 года на Дальнем Востоке учреждается наместничество, в состав которого вошли Амурское генерал-губернаторство и занятые территории в Маньчжурии. Все эти преобразования по времени практически совпали с нарастанием в регионе серьезного политического кризиса. Начавшиеся летом 1903 года русско-японские переговоры о разграничении сфер влияния в Корее и в Маньчжурии шли трудно и медленно. Русская делегация, следуя указаниям правительства, уклонялась от окончательного разрешения данного вопроса. В итоге дело дошло до того, что 31 декабря 1903 года японское правительство направило в Петербург весьма резкую дипломатическую ноту с требованиями принятия японских предложений о разграничении сфер влияния (России – Маньчжурия, Японии – Корея). После некоторых раздумий русское правительство согласилось с предложенными условиями и отправило возглавлявшему русскую делегацию на переговорах послу в Японии соответствующую телеграмму. Но она пришла в Токио слишком поздно. По одной из версий, Япония, уже полностью подготовившись к войне, окончательно сделала выбор в пользу военного разрешения спора с Россией и пошла на прямую провокацию: переданная 21 января 1904 года из Петербурга правительственная телеграмма русскому посланнику в Токио специально была задержана японскими властями и вручена ему только 25 января [5].